— Переживу.
Уткнулся в мои колени, стянул с пальца колечко, поднял голову.
— Ты станешь моей женой?
Спросил так спокойно, будто интересовался о погоде. И захотелось отказаться, чисто из вредности.
— Спрашиваю сначала тебя, а уж потом навестим твою бабушку. Вместе.
— Неужели с меня снимут рукава? — съехидничала я.
— Нет. Даже не надейся! — прорычал в ответ Дан, снова целуя мои колени.
Вот дались они ему! Или боялся, что не сдержится и мы прямо здесь устроим брачную ночь?
При последней мысли я покраснела.
— Ты о чем думаешь? Хоть бы поинтересовалась, как можешь перемещаться, не снимая рукава.
— По радуге, — интуитивно ответила я. — Знаешь, я ведь по ней до конца так и не прошла. И не знаю, смогу ли взять тебя с собой.
— Сможешь, если согласишься стать моей женой, — ответил фейри.
— А ты командовать не будешь? — поинтересовалась я.
Дан сощурился и тихо-тихо уточнил:
— Что, совсем нельзя? Даже чуточку? Даже ночью?
У меня снова вспыхнули щеки.
— Значит, чуточку можно, — прошептал этот коварный змей-искуситель.
— И обижать меня не станешь?
— Инга… — Дан даже застонал. — Прекрати меня мучить! Скажи свое «да», а потом я уже буду согласен на все.
— А что такое «антари… вейла таурэ… андариса… капра деа»…
Дан закатил глаза.
— И угораздило же меня влюбиться в горицвета! В очень любопытного горицвета!
Я хмыкнула. Ну, есть такое… Просто как-то страшно согласиться вот так сразу стать его женой. У нас отношения складывались безумно непросто.
— «Защитите женщину, которую люблю. Не дайте бедам коснуться ее улыбки. Всю ее боль и тревоги верните мне. Подарите ей сил и веры, чтобы пройти свой путь. Пусть будет счастлива. Я не ищу ни приюта, ни милости, только дом с очагом, рядом с которым будет мой мотылек».
Дан прошептал все это, а на раскрытой ладони сверкнуло серебряное колечко. Я смотрела на него, чувствуя, как в горле стоит ком. Что сказать мужчине, каждое утро которого начинается с молитвы обо мне?
— Если бы в Ветре самоцветов все камни были моими, я бы отдала их за тебя все до единого, — прошептала в ответ, принимая колечко.
— Согласна стать моей женой?
— Согласна, — всхлипнула я.
И поцелуй, который последовал за этим, был самым нежным из всех наших поцелуев. Звенел, как весенняя капель, переливался алмазными гранями, таял на губах.
Даниэль все же уговорил меня пойти вместе по радуге к бабушке Аглае. Было сложно не согласиться.
Меня два часа уговаривали, целуя и обнимая. А я просто не знала, как самый близкий человек воспримет важные для меня изменения. Переживала. Фейри уже сознался, что у них с моей бабулей не все было гладко. То ли он ее обвинял в том, что принца Эмилиана заколдовала, то ли бабуля Дана — в горячности. Когда меня целует мой фейри, одновременно рассказывая эту историю, уловить суть, оказывается, безумно сложно.
В общем, так я и не поняла, как мы оказалась у знакомого домика с ветхой калиткой, из-за которой торчали мальвы. Бабушка Аглая сидела на крылечке, перебирала травы. Но, увидев нас, тут же поднялась.
— Значит, добился все же своего, крылатый!
Дан улыбнулся от уха до уха, выглядя невероятно счастливым, и поклонился.
— Бабушка!
Я всхлипнула и бросилась ее обнимать, только сейчас осознавая, как сильно по ней соскучилась.
И за последние дни мне впервые стало спокойно. Словно родные запахи сосен, трав да ватрушек с вареньем, которые бабушка Аглая выставила на стол, заваривая ароматный чай, напомнили, что я дома. И это… чудесно! Все правильно, все встало на свои места.
Дан быстро выпил чай, поставил на лавку огромную корзину с гостинцами, которую мы, оказывается, захватили, и заявил, что неплохо бы починить забор. Я только недоуменно посмотрела, а бабушка, посмеиваясь, дала ему инструменты.
— Поговорить нас наедине оставил, — хмыкнула она. — Ишь какой… смышленый! Не зря он мне тогда приглянулся, когда на Малируне была.
— А меня зачем туда отправила? И почему правды не сказала? Ну… про магию?
