— Ты — мой свет, способный отогреть в самую страшную вьюгу, когда я на грани отчаяния. Ты — мой маленький кусочек радуги. Только мой. Я никогда не был готов хоть с кем-то тобой делиться. И не стану лгать, что смогу. Быть рядом, любить тебя… Это как поймать падающую звезду и держать ее в ладонях. Мои ладони всегда будут открыты, Инга, чтобы у тебя был выбор. Я обещаю. И клянусь быть твоим. До последнего вздоха.
Когда этот несносный романтик закончил, я жалобно всхлипывала. Всегда считала, что подобные признания — не для меня. Они в любовных романах бывают, а не так.
— Твой ответ, внучка, — мягко напомнила бабушка, кивком показывая, что очерченный круг заполнен золотистым светом лишь наполовину.
— Я люблю тебя, Даниэль! — тихо сказала я. — С того самого первого взгляда. Ты — колдовское зелье, что заставило мое сердце проснуться, выползти, как цветок из-под снега на солнце. Иногда я чувствую себя пьяной просто от того, как ты на меня смотришь.
Мой фейри улыбнулся, сердце забилось где-то в горле.
— Ты — мой Ветер самоцветов, то чудо, в которое я никогда не верила, но увидела, прикоснулась, ощутила. Я не смогла без тебя бы. Ты — моя гавань, надежный причал, где всегда поймут, обнимут, защитят, а главное — напомнят, кто я. Ты — моя судьба, потому что смог изменить мою жизнь и позволил остаться собой. Быть рядом, любить тебя — это как идти босиком по раскаленным углям через метель. Но я все равно пойду, даже на край света, потому что знаю: ты никогда не предашь. Я буду тебе верной. Обещаю. Клянусь быть твоей. До последнего вздоха.
— Силой небес, вечной, как свет, объявляю вас мужем и женой.
Нас с Даном залило светом, а потом мы, не сговариваясь, сделали шаг навстречу и поцеловались.
Оторвались друг от друга только тогда, когда раздалось покашливание бабушки Аглаи. А мы стояли, раскрасневшиеся, посреди леса, в тонких рубашках, босые, но безумно счастливые.
— Жаль, что не заметили, как исчезало озеро, — тихо усмехнулся Даниэль. — Здесь оно имеет совсем другое воплощение, чем на эльфийском острове.
Аглая улыбнулась, достала простой платочек, взмахнула им… И перед нами вспыхнула тропинка, утопающая в зарослях жасмина. Где-то вдали виднелся маленький домик, в котором горел свет.
— Очаг зажжен, еда в корзине. Если вдруг случайно, — ехидно хмыкнула бабуля, — надумаете посмотреть на звездопад, то не забудьте одеяла.
Но что-то подсказывало: звезд мы не увидим.
Все оказалось гораздо хуже. Мы о них даже не вспомнили.
— Ты почему вздыхаешь? — поинтересовалась я, пытаясь найти хоть что-то из одежды. Неважно чьей. Нас с Даном точно никто не поймет, если мы голышом пойдем через лес.
— Думаю, куда бы тебя спрятать от матушки.
Я недоуменно посмотрела на фейри.
— Когда она узнает, что мы уже поженились, а организация свадьбы прошла без нее, да она на церемонии и вовсе не была…
— У нас есть проблема посложнее, — прошептала я.
— Это какая?
Фейри оглянулся, сверкая зеленью во взгляде.
— Я обещала Ричарду отвлечь принцессу Изольду от книжек и найти ей хорошего жениха. По сердцу, разумеется.
Дан сощурился, посмотрел на меня.
— И кто же счастливый кандидат?
— Тристан, — сообщила я, свесившись с кровати, обнаружив под ней рукав от рубашки Даниэля и теряясь в догадках, как она туда попала. Моей фантазии не хватало. Мы под кровать с мужем точно вчера не лазили.
— Нет, я тебя все же спрячу, — застонал Дан, подтягивая меня к себе.
— А я Трису пообещаю… на Жемчужные Острова его водить по радуге.
— И дракона поймать для полного счастья, — фыркнул Дан.
— А они у вас водятся?
— Есть немногочисленный клан в горах.
— А зачем Трису дракон? — поинтересовалась я, заметив, что Дан откинул одеяло, которое меня прикрывало, и отвечать явно не собирается.
— Их чешуя обладает свойством увеличивать дар метаморфоз.
— А…
Мне банально не дали ничего уточнить, целуя в губы, а потом спускаясь ниже. А через два часа, когда выяснилось, что еда закончилась, а мы из избушки не выползали почти трое суток, пришлось собираться и отправляться обратно. И вопрос был только один: как я бабушке скажу, что мы не видели звездопада?
