Понедельник не кончается никогда (сборник)

Тут перед Приваловым материализовался Корнеев.

– Ты чего ваще? – спросил он с какой-то презрительно-недоуменной интонацией. – Ты ж-ж-ж др-р-р ваще ж-ж-ж? Ты че себе позволяешь?! Ты, ж-ж- ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж, решил, с тобой цацкаться кто-то будет?

– Витька, – сказал Привалов. – Я тебя слушать не хочу. Иди… – он помедлил, подбирая приличные слова, – к своим.

Корнеев исчез, – будто кто-то утянул его за шиворот, а на его месте возник Эдик.

– Саша, тебя какая муха укусила? – спросил он почти вежливо. – Это что, из-за Стеллки?

– И это тоже, – подтвердил Александр ровным тоном. – А теперь исчезни, герой-любовник. Добром прошу.

Эдик растаял, но появился Хунта.

– Саша, – сказал он, – нам надо серьезно поговорить.

– Если насчет статьи, – сказал Привалов, – то я вам вышлю. Когда будет готово. Сейчас у меня дела, так что обещать заранее ничего не могу.

Хунта посмотрел на него, как солдат на вошь.

– Я сказал: серьезно поговорить, – повторил он.

– А какие у нас с вами еще серьезные дела? – спросил Александр. – У вас все серьезные дела не со мной. Я в ваших серьезных делах не участвую.

– Ты тут работаешь, забыл? – спросил Хунта.

– Я увольняюсь, – сообщил Привалов.

Хунта секунды четыре думал.

– Вот что, – сказал он наконец. – Даже если ты так настроен – удели нам пять минут. А потом ломай дрова, хлопай дверьми, разрушай свою жизнь…

– Хорошо, пять минут у меня в машинном зале, – разрешил Александр. Он обошел Хунту и в сопровождении гномов спустился вниз по лестнице. Какая- то часть его сознания вопила от стыда и ужаса. Но целому Привалову страшно не было – так, слегка противно.

Когда он вошел в машинный зал, то увидел все ту же компанию. Все сидели кто на чем – напряженные и злые. Привалов по привычке сел на вводилку.

– Ну и как все это понимать прикажешь? – с места в карьер начал Почкин.

– Во-первых, – сказал Привалов, – я не понимаю, что вам от меня надо. Кроме того, что вы все чем-то недовольны и хотите меня запугать. Во-вторых, – он повысил голос, заметив, что Корнеев собирается что-то сказать, – я больше не сотрудник Института. Я подал заявление, и Камноедов его подписал. Задним числом, – добавил он. – Так что этот рабочий день у меня последний. С завтрашнего дня я свободен.

– Это как же Камноедов подписал? – прищурился Хунта. – Да еще и задним числом? У него же допуск по третьей форме…

– Вот так и подписал, – пожал плечами Привалов. На самом деле он не знал, как Преображенский выбил из Камноедова бумагу, но обсуждать этот вопрос с Хунтой считал совершенно излишним.

– Выясни потом, – бросил Хунта Почкину. – Думаешь убежать, Привалов? И куда же ты побежишь?

– Бежать от кого? – спросил Привалов. – От вас, что ли? А зачем? Вообще какие ко мне претензии?

– Тут не ты с нами разговариваешь, тут мы тебя спрашиваем. – Хунта включил свой страшный свистящий шепот. – Давай, миленький, рассказывай. Или мы с тобой по-другому говорить будем…

Тут Привалов внезапно понял, что у Хунты нет никакого реального повода с ним расправляться – ни магически, ни административно. Кристобаль Хозевич просто-напросто ломал перед клевретами обычную комедию: изображал сильную личность.

– Я уже все сказал вам лично, – отбил он подачу, усилив голосом слово «лично».

– Ты мозги-то нам не канифоль, – начал Ойра-Ойра. – Мы все знаем. Про твои дела с Бальзамо.

– Ну знаете, и хорошо. – Привалов пожал плечами.

– Дела с Бальзамо? – заинтересовался Эдик. – Какие же это дела с Бальзамо?

– Никаких, – честно ответил Привалов. – Мы с Джузеппе Петровичем все закончили. Да вы у него сами спросите, если мне не верите.

– Закончили? Что закончили? – прицепился Эдик.

– Все закончили, – в том же тоне ответил Привалов. – Все вопросы к Джузеппе Петровичу.

– Ты не это самое тут, – скривился Ойра-Ойра. – Джузеппе Петро-о-ович, понимаешь, у него. Кто он тебе и кто ты ему, хоть осознаешь?

– Я много чего осознаю, – сказал Александр, – кроме того, чего вам от меня надо.

– Да др-р-р-р уже, чмошник ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж! – вдруг взвился Корнеев и взмахнул руками, творя какое-то заклинание.

Александр ощутил, что его как будто окатило ведром невидимых помоев, но они его почему-то не запачкали, только в воздухе резко завоняло тухлым яйцом.

Хунта демонстративно понюхал воздух. Поморщился, убрал запах.

– Витя, – сказал он, – если ты еще раз навоняешь в моем присутствии, я тебя превращу… – он помедлил, – во что мы его превратим, Володя? –