– Степан Гаврилыч! Я же просил вас!
Это очкастый доцент всполошился по какому-то ему одному известному поводу.
– А я че, начальник? Я ниче…
«Повязали». Наши, что ли, сработали? Да нет, не похоже. Какая-то супер-оперативность. Пятый только сегодня про Херсонес мне наколку дал. А про Богдана от Рыжего Славки я именно вчера и узнал. Тогда, когда уже этому Богдану ласты заворачивали. Может быть, просто случайность? Хрен его знает! Надо у ментов узнавать.
Задумавшись, я с небольшим опозданием вдруг открыл для себя, что мелкая красавица Полина, жеманно улыбаясь, о чем-то живо беседует с коричневым любителем попугать пионеров.
– А где еще?
– Ну, не знаю, детка. Кажется, еще два жилых дома на Батумской весной сдали. Заселяют уже. А больше и не помню. Биостанцию эту раньше октября и не сдадут. Там же пирс еще будет, волнорез небольшой. А в следующем году, глядишь, и большой мол строить начнут.
– Какая «биостанция»? – встрял я в разговор. – При чем здесь биостанция?
– Прямо и не знаю… как же тебе объяснить?
– Кончай, а? Полин.
– Вон, через бухту, – махнула рукой вредная девчонка, – видишь, подъемный кран на мысе? Ну, около десятой батареи, не видишь?
– Вижу. Ну и что?
– Там новый корпус строят института биологии. Сдаточный объект. Я и спросила у Степан Гавриловича, что там за стройка и что такое «сдаточный объект». И где еще есть такие объекты. «Сдаточные».
Я в недоумении пожал плечами.
– А тебе зачем это?
– А тебе зачем Богдан какой-то нужен?
Чего? При чем здесь Богдан?
Это она что, специально себе какое-то дело изобрела? Мне в отместку? Этот ребенок точно ненормальный! Надо срочно сдавать ее тете Тане. На реабилитацию. А то меня скоро в реанимацию отправят.
Я обреченно вздохнул.
– Ладно, Полин. Я думаю, пора заканчивать с этими нашими делами. Надо идти купаться.
– Под колокол? – вскинулась девчонка обрадованно.
– Под него, родимого.
– А можно я камушек кину? Чтобы зазвенело?
– Как же без этого? Тут все кидают. Мы что, рыжие, что ли?
– Ура! Я тебя уже почти люблю! Может, возьмешь замуж?
Блин. У ребенка явный «пунктик»!
Двигаем уже скорее к этому многострадальному колоколу! И булыжником ему там по бронзовому кумполу! А затем прыжками вниз к морю, купаться – и ходу отсюда. К тете Тане! Объект взял – объект сдал. В целости и сохранности. И побыстрее!
Как же все-таки трудно быть воспитанным джентльменом…
В столь юном возрасте…
Глава 18
«Народ безмолвствует»
Отныне мне с тетей Таней лучше не встречаться.
Не оправдал я высокого доверия, не сберег ребенка. Только не спешите пугаться. Хорошо это или плохо, но… жива она! Жива милая девочка Полина, радость наша, ясное солнышко, жгучее и слепящее. Да только сбежало от меня светило – прямо из троллейбуса, на улице Пожарова. Двери только начали закрываться, а она – шасть между створками, и только ее и видели! Крикнула лишь на прощанье, мол, сама доберусь, и бегом через дорогу. А живет, между прочим, в другой стороне!
Вот куда ее черти понесли?
Если окончательно сойти с ума (чего она, собственно, целенаправленно и добивалась), можно предположить, что устремилась Полина именно в сторону той самой пресловутой биостанции. Которая пока еще строится, но, со слов коричневого полуархеолога, скоро сдается. Потому что и остановка подходит, и направление движения беглянки соответствует.
Подчеркну – можно предположить, если бы это не выглядело окончательным маразмом. Зачем ей это? Чего такого важного девочка восьми лет забыла на грязной и пропахшей алебастром стройке? Не спорю, ребенок, конечно, двинутый на всю голову, но не до такой же степени!
