– Я ее пропил, – сказал шам.
– Кого? – не понял я, зависнув с полной ложкой, на дециметр не донесенной до рта. – Сталкерокошку?
– Настю.
– Ээээ… Ты чего несешь, трехглазый? – сказал я. – Давай-ка с этого места поподробнее. Если уж начал.
– В баре у Жилы, на Янове дело было, – голосом заведенной механической куклы проговорил шам. – Мы неподалеку с Настей обосновались, в развалинах гаражей на окраине Припяти. Рай в кирпичном шалаше, мать его. Но ничего, благоустроили, нормальное жилье на двоих получилось. Настя о детях говорила. Типа, а вдруг получится…
Шам всхлипнул и вновь приложился к бутылке. Я же молчал, жуя холодное мясо и пытаясь представить ребенка, который мог бы получиться от союза кио и шама. Конечно, я, наверно, отчасти писатель, но тут у меня как-то фантазии не хватило. Красавица с танталовым скелетом и кинжалами в запястьях – и шам, от одного вида которого с непривычки можно получить разрыв сердца.
Фыф отбросил в сторону пустую бутыль и продолжил:
– Ну я, короче, заскучал малость. И в бар к Жиле зашел. Раз-другой. А на третий, когда я уже нормально так наклюкался, ко мне подваливает какой-то хмырь – и давай подливать. Ну, я не отказываюсь. Серьезно нализался, если честно – чего ж не выпить на халяву? А он мне задвигает, типа, можно с твоей бабой познакомиться? Слышал, мол, поблизости красавица живет с мутантом вместе, а конкретно где – никто не знает. Ну, я обычно глаза отводил от наших гаражей, чтоб лишние морды там не лазили, нефига типа. Но кто-то Настю всё же заприметил. Такую трудно не заметить…
Фыф смахнул слезу с нижнего глаза.
– Я, говорит, за это тебе два пузыря отменного коньяка поставлю. Ну, я поржал про себя – с Настей он решил познакомиться, ага. И говорю ему, мол, ну попробуй. В гаражах она. Гони коньяк. Тот не обманул. И понеслось. Выжрал я тот коньяк чуть ли не в одну харю, хмырь тот больше подливал, чем пил. Ну, я и вырубился под конец. Очнулся ночью, на мусорной куче. Выкинули меня из бара, как кусок вонючего дерьма. И правильно сделали, дерьмо и есть. Я – к гаражам. А там пять трупов валяется, и Настя около них. Сидит на земле, прислонилась спиной к ржавому «Москвичу». Регенерирует. Рука располосована от плеча до локтя. Я, типа, чего случилось. А она мне – вот эти меня похитить хотели. Ну и оказывается, последнего, перед тем как убить, она расспросила на тему, кто их на гаражи навел. Он признался. «Правда?» – спрашивает. И на меня смотрит. «Правда», – говорю. «За два пузыря коньяка?» И смотрит. Не мигая. Я понял – сейчас убьет. И пусть убивает, заслужил. «Да», – говорю.
Шам всхлипнул снова – и тут его прорвало. Из всех трех его глаз потекли слезы. Конкретно так. Как говорят в народе, в три ручья.
– Дай догадаюсь, – сказал я. – Она тебя убивать не стала, а просто в морду дала. В верхний глаз. И ушла.
– Нет, – взвыл Фыф. – Она просто посмотрела на меня. Сказала: «Не ходи за мной». И да, ушла. А фонарь я сам себе поставил, когда башкой об стенку гаража бился. Того, в котором мы с ней жи-и-или.
– Душещипательно, – кивнул я, выскребая ложкой опустевшую банку. К алкоголю я в общем-то равнодушен, а вот пожрать – это моё. – Могу сказать, что ты вконец охренел со своей синей темой. Пропить любимую женщину – я про такое даже не слышал.
– И что мне теперь делать?
На меня уставились три покрасневших пьяных глаза.
– Снайпер, ты ж, сцуко, писатель, мать твою. Ну придумай что-нибудь? Как мне с ней помириться?
Я пожал плечами.
– Ну как мирятся с девушками, которых пропили? Вон возьми мой КПК, найди социалку, в которой она зависает, и лайк ей под фоткой поставь.
– И что, поможет?
В слезливых глазах Фыфа плескалась надежда. Пьяная и бестолковая.
– Сказочный долбоёж, – сказал я, покачав головой. – Всё, мой многоглазый друг, ты меня устал. Пойдем-ка на боковую. Утром я подумаю. А сейчас спать хочу.
– Ты только п-придумай, ладно? – заплетающимся языком произнес Фыф. – Снайпер, ты ж меня знаешь, я тебя ув-важаю…
Пьяный шам, до этого сидящий на полу в позе подвядшего лотоса, попытался встать на ноги. И это было ошибкой. Потому что он с размаху грохнулся обратно – и тут же заснул. А может, отрубился, приложившись мордой об бетон. Впрочем, какая разница? Так или иначе, сейчас никаких проблем для него не существует. И мне надо то же самое. Причем очень надо. Чтоб без проблем. Чисто мозгу отдохнуть от всего. И телу. Хоть немного. Потому что я уже забыл, когда спал по-человечески. Здесь же, в подземной лаборатории самогонщиков, было то самое средоточие счастья. И я не про самогон, а про возможность безопасно выспаться, что в Зоне практически нереально. Поэтому я не стал упускать редкую возможность, а просто завернулся в ту пыльную ткань, которой до этого были накрыты бутылки, и мгновенно заснул.
– Он близко.
– Где?
Харон не удостоил ответом спросившего и закрыл глаза. С некоторых пор это непросто было делать – веки стали толстыми, как у рептилии, и почти потеряли эластичность. Не веки, а заслонки. Впрочем, Харону не нужно было моргать. Когда твое тело способно изменяться, оптимально приспосабливаясь к
