При этом глаза его были… золотистыми. Такими же по цвету, как Кэп, когда он полон сил и энергии.
– Ну, привет, сотник кремлевский, – осторожно сказал я, на всякий случай держа под рукой «Вал». Если что, с двух метров точно не промажу.
– И тебе поздорову… Снар, – с трудом ворочая языком, проговорил сотник. – Что со мной?
– По ходу, ты ластами хлопнул, – не преминул сообщить Фыф.
– Что? – наморщил лоб Еремей, туговато соображающий после воскрешения.
– Ну, дуба дал, кони двинул, путёвку получил, досрочно откинулся…
– Умер, короче, – перевел я.
– Умер?
Еремей с трудом снял окольчуженную перчатку, положил руку на запястье, попытался нащупать пульс…
– Ты только не хипешуй, бородатый, – посоветовал Фыф. – Все там будем. Подумаешь, сыграл в ящик, большое дело. Снар вон несколько раз пятки клеил, и хоть бы хрен по деревне. Скачет по мирам, словно вша по паркету…
– Я – мертвец неупокоенный, – простонал Еремей. – Почему ты меня не добил, Снар, пока я был жив?!
Я хотел ответить, но Фыф меня опередил.
– Ты чё, дурак, борода? – возмутился он. – Шевелиться можешь, мозги на месте, глядишь, если маза подвернется, еще и на бабу залезешь. А что пульса нет и харя бледная, так оно тебе не пофигу? У меня вон глаз повылазило, что прыщей на заднице, и ничего, привыкаю.
– В общем, он прав, – заметил я. – Знавал я одного зомби, который смог после воскрешения разум сохранить. Ничего, нормально себя чувствовал, когда я видел его в последний раз.
– Это ты про Шерстяного, что ли? – мрачно проговорил Еремей. – Так он мутант. А я – человек…
И после небольшой паузы добавил:
– Был…
– Вот именно – был, – продолжил давить на больное вредный шам. – Теперь привыкай жить мутантом. Хотя вы, дружинники, и так мутанты, по факту рождения, только не хотите этого признавать.
– Ну ладно, – нахмурившись, произнес Еремей, тяжело поднимаясь на ноги. – Теперь я даже и не знаю, как с тобой поступить, Снар, чтоб оно по чести было. С одной стороны, ты мне жизнь вернул, и пока я тебе тем же не отплачу, убивать тебя не имею права. С другой стороны, жизнь ли это, когда сердце не бьется? Не знаю, не разобрался пока, хотя чувствую себя неплохо. И когда разберусь, найду тебя. Чтобы или убить, или сначала жизнь спасти, чтоб Долга Жизни меж нами не было, а после самолично отправить в Край вечной войны. А пока – прощайте.
И ушел странной, немного рваной походкой.
– Ничего так у него с самообладанием, быстро успокоился, – заметил я. – Не каждый, поняв, во что превратился, так быстро возьмет себя в руки.
– Псих больной он, – фыркнул Фыф. – Сначала жизнь спасу, а потом убью. Хрень какая-то, не?
– Может, и хрень, а может, и моральный кодекс у него такой.
– Моральный кодекс, похожий на хрень, хрень и есть, – сказал шам. – Слушай, Снар, может, пойдем уже куда-нибудь, а? А то сдается мне, что, пока мы тут рассиживаемся, те зомбаки пришли уже в себя после моего вопля и сейчас, собравшись в кучу, усердно нас ищут.
– Логично, – согласился я. – Пошли. Тем более что, по моим прикидкам, до кордона осталось всего ничего.
Силы кончились. Ощущение безмерной власти над Зоной пропало, как проходит горячечный бред больного после лошадиной дозы антибиотика. Харон вновь осознал себя – собой. Не всесильным духом, почти богом, парящим на уровне туч, при этом мановением невидимой руки управляющим аномалиями и живыми трупами, а смертной тварью, дрожащей от озноба и омерзения к себе, которое наступает после того, как у тебя закончилась власть управлять другими.
– Дурак, – прошипел Харон, сидя на земле и обхватив себя за плечи, чтобы хоть как-то унять дрожь. – Какой же я дурак! Смешал в кучу и стадо зомби, и аномалии, и Поля Смерти, чтобы уничтожить его. А он воспользовался мешаниной и выскользнул из этой кучи-малы. Да и это многоглазое мелкое чудо из другой вселенной не такое уж безобидное, как кажется с виду. Но ничего, нет худа без добра. Теперь я знаю, на что способен этот мелкий ублюдок. Осталось только восстановить силы и не повторить ошибки…
– Эй, ты! – раздался голос сзади. – Чего ты там буровишь себе под нос?
Харон обернулся. Надо же, за собственным нервным бормотанием не расслышал шагов за спиной!
Их было четверо. В одинаковых качественных бронекостюмах с красными вставками и вышитыми погонами на плечах. Пулеметчик, гранатометчик и два стрелка с автоматами в руках. У одного за плечами мощная армейская рация с длинной антенной, у второго – СВД. Не обычные сталкеры, сбившиеся в банду, а хорошо тренированная диверсионно-разведывательная группа одной крупной военизированной шайки, контролирующей значительный участок Зоны. Харон аж невольно застонал. Это ж надо так глупо попасться!
– Мутант, – сказал тот, что со снайперкой, поднимая автомат. – Валим его и двигаем дальше.
– Погоди, – остановил его пулеметчик, похоже, старший группы, судя по звездам на погонах и плечам неимоверной ширины. – Что-то я раньше таких
