Конечной точкой моего прыжка был здоровенный пень, оставшийся после того, как выброс сломал большое подгнившее дерево. За него я и закатился, довольный как слон – надо же, как я ловко всех уделал! Порванная штанина – ерунда, даже кожу не зацепило. Сейчас дождусь, пока тот, второй, себя проявит, и когда он будет магазин менять, я его…
Он и проявил. Засадил по пню очередью. Длинной. Слишком длинной для автомата. И слишком точной. То есть ствол у него от такой стрельбы не задирает. Какой вывод? Неутешительный. Потому что за корнями поваленного выбросом дерева засел пулеметчик. Который сейчас методично разбирал мой спасительный пень на щепки. Твою ж дивизию… А ведь ему ленты вполне хватит, чтобы размолотить мою трухлявую защиту и добраться до тушки, скрывающейся за ней! Вот ведь попал-то!
В бою всё быстро происходит. С момента моего приземления за пнем до того, как пришло осознание неминуемого трындеца, прошло не более пяти секунд. На шестой я успел попрощаться с жизнью, пожалеть, что у меня нет с собой гранат, и посетовать на столь глупую смерть. Много успел, в общем.
А на седьмой пулеметчик заткнулся. Может, у него аппарат заклинило? Вот свезло так свезло!
Я вывернулся из-за пня, готовясь рывком пробежать расстояние до вражьего укрытия и всадить в наглую рожу пулеметчика последние оставшиеся два патрона! Почему-то я ее прям такой и представлял, наглой – и растерянной. Они всегда бывают растерянными, когда неожиданно патрон перекосило – и всё, отстрелялся, голубчик!
Только я, значит, собрался совершить акт возмездия, как над позицией пулеметчика возник Фыф. Весь в кровище, с ножом в лапке, и рот растянут до тех мест, где положено быть ушам. Довольный, словно удав, схомячивший макаку.
– Вот он долбодятел-то! – заорал шам. – Увлекся, тебя убиваючи. А я сзади подкрался – и по горлу его! Так что учти, я не только ментально могу, но и…
Договорить Фыф не успел. Над его головой взметнулась ловчая сеть – и накрыла победителя. Шам трепыхнулся было, словно муха, попавшая в паутину, махнул ножом. Но не тут то было. По ходу, сеть оказалась то ли проволочной, то ли сплетенной из какого-то хитрого волокна. Нож только скользнул по ней, не прорезав. И чем больше Фыф дёргался, поливая матом невидимого охотника, тем больше запутывался.
А потом из-за корней высунулась рука с пистолетом, ствол которого был направлен в голову шама. После чего невидимый ловец проорал гнусавым, но довольно громким голосом:
– Слышь, стрелок! Бросай оружие и выходи с поднятыми руками. А то я сейчас этого урода завалю нах!
Блин! Вот же лопухнулся Фыф! Зарезал третьего – и прошляпил четвертого. Который, небось, тыл сторожил. А когда понял, что происходит, не струсил, не сбежал, а пошел ва-банк…
И, похоже, выиграл.
Я, конечно, тоже мог просто развернуться и уйти. Теоретически, разумеется. Или попробовать рискнуть и выстрелить в руку, держащую пистолет. Я б не промахнулся, сто процентов. И уже даже был готов рвануть ствол кверху и нажать на спуск, когда над головой шама появилась вторая рука. С гранатой. И чекой от нее, висящей на оттопыренном мизинце.
– Только без глупостей, ладно? – вновь подал голос гнусавый. – А то я могу испугаться и «эфку» выронить.
Всё. Даже если Фыф, явно слегка растерявшийся от такого поворота событий, сейчас придет в себя и долбанет врага ментально, это нам ничем не поможет. Поэтому больше у меня вариантов не было, кроме как бросить «Вал» и, подняв руки, выйти из-за пня. Что я и сделал.
На самом деле тупейший ход, обыгранный в сотнях кинофильмов. Любой разумный ловец удачи на месте того стрелка с пистолетом пристрелил бы сначала Фыфа, потом меня. Или наоборот. Потом собрал бы хабар и пошел своей дорогой. Самый разумный ход с точки зрения логики выживания. Гораздо разумнее, чем возиться с пленными, кормить их и каждую секунду быть начеку – мало ли чего они удумают.
Я был готов к тому, что в меня вот-вот ударит пуля. Но не мог я бросить Фыфа в беде. Хоть убей – не мог. Правильнее было дать тому придурку с пистолетом пристрелить шама, а потом отомстить. Жестоко, страшно, как умеют мстить те, у кого убили настоящего друга.
Но я всё сделал неправильно. Поднял руки и вышел из-за укрытия.
На что я рассчитывал? Что сделает сейчас тот, у кого я только что убил троих товарищей? На скорую смерть? Или на личную удачу, которой, как сказала Зона, у меня больше нет?
Но, как бы то ни было, выстрела не последовало. Вместо этого над узловатыми корнями приподнялся какой-то жилистый хрен в защитном черном комбезе с вшитыми красными вставками. Член группировки «Борг», которые усиленно делают вид, что они братство неразлейвода, кровь за кровь, один за всех и все за одного и всё такое. Интересно, что у них по закону Долга Смерти положено за убийство троих бойцов группировки?
– Ну, ты понял, – сказал «борговец», направляя на меня пистолет. – На колени, потом мордой вниз, и руки скрестить за спиной.
Я повиновался, втайне надеясь, что, когда красно-черный примется вязать мне руки, я уж найду способ извернуться и вырубить этого наглого, самонадеянного придурка.
Но придурок оказался хитрее, чем я рассчитывал.
На спину мне, звякнув, упало что-то тяжелое.
