Поэтому с пола я встал неторопливо и, повернувшись окровавленным лицом к направленным на меня стволам, сказал:
– Спокойно, служивые. Вас я бить не буду, если не станете пытаться бить меня. Ведите куда вам велено.
– Если б не приказ тебя доставить живым, ты б у меня попрыгал на простреленных ногах, – сквозь зубы процедил один из «боргов», сверля меня взглядом, полным ненависти. Блин, неужели ничего не вышло с восстановлением? Или просто в помещении полумрак, а у меня не лицо, а кровавая маска, отчего нереально разобрать, старое лицо у пленника или уже другое?
– Если б у бабушки был автомат, она была бы сталкером, – усмехнулся второй «борг», здоровенный словно горилла, которую природа по ошибке наделила добродушным человеческим лицом. – Неплохой удар, кстати. С пола так в пах засадить – это надо уметь. Но ты лучше и правда не дергайся, сталкер, иначе простреленные ноги тебе раем покажутся. Просто выйди из камеры на белый свет и умри достойно. Сможешь?
Я улыбнулся. Люблю когда со мной по-человечески говорят, без наездов.
– А то, – сказал я. И пошел куда было сказано. Характерно, что «борги» даже не посмотрели на любителя пинать пленных. У них же как: если слабину дал по собственной дурости, то это только твои проблемы. Верный подход, кстати.
Мы прошли мимо ряда камер, аналогичных той, из которой я только что вышел, и не особо длинный коридор вывел нас… на ту же самую арену, с которой я так эффектно смылся сам и увел своих товарищей по несчастью.
Правда, сейчас на зрительских скамейках народу было немного. Человек пятьдесят, и все в униформе группировки «Борг». По ходу, ожидается шоу только для своих.
Моросил мелкий дождик, и я накинул на голову непромокаемый капюшон своей камуфлированной куртки – не люблю, когда холодные капли молотят по макушке и стекают за воротник.
– Тебе туда, сталкер, – легонько подтолкнул меня стволом автомата добродушный конвоир. – Не бойся, умрешь легко.
«Туда» – это значило к пулеметной вышке. Интересно, зачем мне «туда»?
Но когда я подошел поближе, то разглядел детали – и всё понял достаточно быстро.
С верхнего помоста, на котором был установлен пулемет, свешивалась веревка с петлей на конце. Хорошая веревка, качественная. Альпинистская. Крепкая и относительно тонкая, которая на разрыв без малого две тонны держит.
При этом я сразу оценил любовь «боргов» к зрелищам. Веревка была довольно длинной. Если человека с такой петлей на шее столкнуть с высоты, то тело, разогнавшись в полете, выполнит роль утяжелителя и возле земли при рывке голова от него просто оторвется. Для любителей кровавых шоу – самое то! И, судя по огромному бурому пятну возле подножия вышки, такого рода развлекухи здесь практиковались регулярно. Не поспоришь, смерть действительно легкая. Хотя и позорная, так во все времена на всех континентах считалось.
– Вперед, – прозвучало сзади.
Что ж, как скажете. И я начал подъем по шаткой лестнице, ведущей наверх. Следом полезли «борги».
Велико, конечно, было у меня желание дать каблуком берца в благостную рожу красно-черного, карабкающегося следом за мной. Но я пересилил себя. Ну посмотрю я, как он летит вниз, размахивая руками. И что? А так, может, удастся там, наверху, пулемет захватить и оторваться напоследок по полной, благо руки мне связать не удосужились – наверно, надеялись на то, что я после качественного избиения едва конечностями шевелить смогу. Надеялись, кстати, не зря. Хреновато мне было после всех испытаний. Тошнота, слабость, ломота в суставах, все дела. Но – терпимо. И если не заморачиваться по тому поводу, то и вообще довольно неплохо всё. Бывало и гораздо хуже.
Наверху гулял ветер. Швырял в лицо дождевые капли, норовил сорвать капюшон с моей головы, в общем, развлекался вовсю. Веселый предсмертный ветер Зоны. Я усмехнулся. Наивный московский юноша, надеялся пулемет захватить, ага, как же. На площадке помимо собственно «Утеса», установленного на громоздком, но удобном станке, и пулеметчика при нем, находился еще автоматчик с хмурой, недовольной мордой. Который, как только я вылез на площадку, немедленно взял меня на прицел.
– Дернешься – ноги прострелю, – предупредил автоматчик серым, будничным голосом, по которому сразу понятно – реально прострелит. Самые опасные по жизни люди – спокойные. Они не нервничая, конкретно и качественно делают свое дело. С нервными проще. Пока они рефлексируют и дергаются, их, выждав момент, нейтрализовать можно. Со спокойными такое не прокатывает.
– А поновее ничего нет? – поинтересовался я. – Уже второй за день мне грозится ноги прострелить.
– Могу причиндалы снести, ты ж только скажи, – скучно сказал автоматчик.
– Ты бы не бесил его, парень, – сказал добродушный «борг», вылезая из люка. – Этот отстрелит, причем запросто. Лучше умри спокойно, без мучений.
И принялся вытаскивать веревку с петлей на площадку.
Но я на нее не смотрел. Неинтересно. Гораздо любопытнее было разглядывать тех, кто сидел на трибунах.
Красно-черные. Повыше те, на чьих погонах были вышиты крупные звезды, пониже – как и положено, чины поскромнее. И так до самого низа. Интересно, какой им кайф смотреть на казнь? Ну упало тело сверху, ну оторвалась башка, ну забрызгала всё вокруг кровищей. Больше ничего интересного не будет, можно расходиться. Или они потом над трупом дополнительно глумятся, как в Средневековье? Кожу снимают, кости ломают, расчленяют тело. Ну а
