– А что? Да все мужчины так делают.
– Я всю жизнь ждала, что будет, что готовит мне Вселенная, – говорю я, и Райна кивает, потому что ей все известно. – Не хочу больше ждать, но и выбор сделать не могу.
Райна, зачерпнув еще мороженого, кладет его в мою вазочку.
– Тогда бросай мужа, – Джереми пожимает плечами. Райна от неожиданности выплевывает мороженое обратно в вазочку.
– А что? Мне он никогда не нравился. Когда еще ты выложишь все начистоту?
Райна хохочет до слез. Когда ей вновь удается отдышаться, она говорит:
– Господи, ну какими же люди бывают идиотами!
– Ты про меня? – спрашиваю я. Джереми улыбается.
– Нет, она про меня.
– Пойми меня правильно, – Райна смотрит на меня, – он
– А про Шона что скажешь?
– Ох, солнышко. Все мужчины идиоты, – наклонившись, она треплет Джереми по щеке. – Нужно только решить, с какой разновидностью идиотизма ты сможешь смириться.
– Вот так и живем, – Джереми целует ее в макушку.
Потом, когда он уходит смотреть спортивный канал, Райна поворачивается ко мне и, сделав большие глаза, шепчет:
– Я не шучу!
Избранные закладки
Facebook/login
Заявка в друзья от: Теодора Брэкстона
Мышка повисает в воздухе лишь на долю секунды; раньше, чем успеваю слишком надолго задуматься, раньше, чем успеваю изменить свое решение, выбираю:
37
Глава последняя: Теория противоположностей
Сиэтл в этот раз кажется иным. Будто я в буквальном смысле вижу все вокруг более четко. Вода голубее, небо чище, и, хотя я постоянно думаю о Тео – вспоминаю его плавучий дом, и секретный проход через студгородок, и стадион в пятьдесят ярдов, – но все же стараюсь думать о нем как можно меньше. Во всяком случае, не как два месяца назад, в тот день, когда Ванесса впервые притащила меня сюда. Тогда я могла лишь задаваться вопросом – а что, если? Теперь, с учетом того, что я поняла и кем стала, я интересуюсь лишь одним: а что сейчас?
Шоу «Рискни» предоставило нам тот же старомодный отель неподалеку от Пайк-Плейс-маркет. Ванесса списалась с красавчиком с Сэйфко-филд и, помахав рукой на прощание, улизнула из отеля. Поэтому вечером мы с Никки вдвоем бродили по кривым улочкам, вымощенным булыжником; в воздухе резко пахло свежей рыбой, вечер был полон возможностей.
– Как думаете, что они с нами сделают? – спросил он, когда мы, сидя на скамейке, любовались проплывавшими мимо нас лодками.
– Не знаю, – ответила я, – но, наверное, будет не очень страшно.
– Видимо, вы давно не смотрели шоу, – сказал он на это.
Нас разбудили в убийственные пять утра – не знаю, может быть, Ванесса и вовсе не спала. Тэнди, наша режиссер-постановщик, которая вечно носит брюки карго, кожаные ботинки и камуфляжную куртку, обладательница бицепсов толщиной с мои бедра, согнала нас в фургончик с затемненными стеклами и сказала:
– Не хочу вас пугать, но вы даже не представляете, что будет. Игра начинается!
Никки широко раскрыл глаза и воскликнул:
– Пипец!
Я все еще сомневалась, стоит ли брать его с собой, и всю неделю пыталась его переубедить, но Аманда уже дала свое согласие, и ее тоже можно было понять. На долю Никки выпало больше страданий, чем может вынести ребенок; почему бы не подарить ему приятное воспоминание, не дать ему шанс? Ванесса заверила меня, что наше задание не будет смертельно опасным, и нельзя было отрицать очевидное: впервые с тех пор, как дал о себе знать переходный возраст, Никки выглядел по-настоящему счастливым. Не как раньше – когда открыл для себя иудаизм или когда ему удавалось выбесить
