– Ага, дядя, хочу, – по-взрослому ответил мальчонка. – Мамке помогать надо, я у нее один мужик в доме.
– Слухи слышал?
– Какие слухи? – удивился ребенок. Помочь найти нужный причал, контору по найму, продажных теток это пожалуйста, но пересказывать слухи он еще не умел.
– Любые, – ответил орк и улыбнулся, показав свои клыки.
Но маленький попрошайка не испугался и выставил свои условия:
– Две дилы.
Фома показал монетку в пять дил:
– Если они меня устроят, то она будет твоей.
– Не пойдет. Деньги вперед! – решительно заявил молокосос.
Жизнь в трущобах, постоянная борьба за выживание сделали из таких вот малышей стойких и смышленых, рано повзрослевших детей, повидавших на своем веку и убийства, и смерти, и побои. Не испытывающих страха перед орками и вообще перед любым взрослым. Но Фома тоже был не лыком шит, сам пройдя в детстве через отвержение сверстников и братьев, издевки и побои отца, постоянно сражаясь за свою жизнь и место в племени, он понимал малыша как никто другой. Он показал ему дилу и сказал:
– Пока дам один.
– Договорились. – Мальчишка вытер сопли, забрал монетку и, нахмурив выгоревшие на солнце брови, начал: – Значит, так. У кошки старой Зиги родилось четверо котят. Трое сдохли. Но это только слухи. Я думаю, их крысы сожрали. Или сама Зига, она вечно голодная и мне подзатыльники отпускает. Чтоб она сдохла, обожравшись котят! У Рунгины новый хахаль. А мамка говорит, что ей еще рано мужиков водить. Десять весен только стукнуло. Подождала бы до двенадцати. А теперь эта мелюзга клиентов отбивает.
Он еще минуты две перечислял новости про таких же, как он, попрошаек. Кто кого ударил, кто у кого монеты отобрал. Фома был терпелив и все это выслушал с большим вниманием. Когда паренек выдохся и задумался, ковыряясь в носу, он спросил:
– А говорят, тут у вас пятерых убили?
– Да какие же это слухи? Это всамделишная правда. Баба убила людей Бича и скрылась. Псы который день ищут ее. Только не найдут, – вытерев палец о штаны, выразил он свое мнение.
– Это почему? – Фома чуть не рассмеялся, настолько уверен был малыш в своих словах, настолько он подражал взрослым.
– Здесь никогда и никого не находят, – веско ответил мальчик, повторив, видимо, чьи-то слова. – Она небось села на корабль и уже уехала.
– Уехала? Почему ты так решил? – Фоме было интересно, что скажет этот маленький информатор, он понял, что напал на след.
– Лизга ее видела у Бороды.
– А кто этот Борода? – словно невзначай спросил Фома, позевывая, показывая, что ему становится неинтересно.
Мальчик, испугавшись, что может потерять пять дил, затараторил:
– Торговец. У него своя банда, он скупает краденое и продает людей на рынке невольников.
– Да тебе откуда это известно? – сделав вид, что не поверил, спросил орк.
– От мамки слышал, она говорила это тетке Маржане, которая хотела Бороде продать свою дочь Лизгу. У нее их пятеро. Дочерей, значит, – уточнил он. – А кормить нечем, она все пропивает. Но Лизга узнала об этом и сбежала. Я помогал ей прятаться. Так она сидела в угольном подвале и видела, как из окна смотрела девка. Говорит, красивая.
– Ты уверен, что это она, а не другая женщина? – поинтересовался Фома. Из сбивчивого рассказа мальчика трудно было составить целостную картину, кроме нищеты местных обитателей. Но ему надо было начинать поиски с чего-то, а Борода был хоть какой-то ниточкой. В конце концов, здесь среди местных трудно что-либо скрыть. Кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал. Даже вон малыш и тот владел информацией.
– У Бороды никогда в доме не было женщин. А Лизга видела, как ночью туда принесли связанную тетку, а потом она выглядывала из окна. Чистая, красивая. Еще она видела, как та садилась в повозку и на ней приехала обратно. А сейчас ее нет.
– А где сейчас эта твоя Лизга?
– Ее мать нашла, выпорола и дома заперла, – со вздохом ответил мальчуган.
– Может, покажешь, где живет этот Борода? – спросил Фома.
– Пять дил! – заявил маленький вымогатель и нагло уставился на орка.
– Хорошо, но после того, как покажешь мне этот дом.
Парнишка протянул руку:
– Мои пять дил за слухи.
– Держи.
Мальчишка засунул монету за щеку и пошел впереди.
