– Ты подходишь к двери. Хочется ли тебе войти в башню?
– Да…
– Берешься за дверную ручку, чувствуешь прохладу и массивность металла… тянешь дверь на себя. Она поддается?..
– Да… Дверь открывается со скрипом… я вхожу в башню.
– Ты видишь внутренности башни…
– Она вся открыта – от дна до крыши. В ней нет этажей, только пустое пространство. Лестница вьется вдоль стены, ведет к люку высоко в потолке. Я подхожу к лестнице и начинаю подниматься…
– Тебе хочется это сделать?
– Я чувствую, что так нужно.
– Хорошо… Ты поднимаешься по лестнице, шаг за шагом. Каковы ее ступени?
– Высокие, железные… Некоторые шатаются… Но, думаю, они надежны. Я не упаду. Поднимаюсь все выше.
– Ты смотришь через поручень вниз, на пол башни… Каков он?
– Круглая площадка внизу… а в центре – дыра, сквозь нее виден подвал. Там разбросаны всякие вещи: детские игрушки… тетради… консервные банки… почтовые открытки… большая белая кость.
– Что ты чувствуешь?
– Отвращение. Не хочу туда спускаться и не хочу смотреть. Иду выше…
– Ты смотришь на стену, вдоль которой поднимаешься. Видишь кирпичную кладку… возможно, что-нибудь на стене? Какие-то предметы?
– Прохожу мимо полки с книгами, но не могу разобрать корешков… а может, это не книги, а папки… прохожу портрет в рамке – седой мужчина, кажется, я его знаю, но не припомню… Вот еще портрет, или не портрет, а фото… нет, обрывок фото вставлен в рамку. На нем – я и отец, а мама оторвана…
– Что ты чувствуешь?
– Тревожно. Хочу идти вверх. Быстрее.
– Далеко ли осталось?
– Нет… Один виток лестницы… Уже полвитка… Вот я подхожу к люку, что ведет на чердак.
– Хочешь открыть этот люк?
– Да.
– Ты протягиваешь к нему руку, чтобы отодвинуть засов, и видишь прямо на люке предмет. Странный предмет, ты не ждал встретить его здесь, на крышке люка. Это – зеркало. Да, зеркало. Ты невольно смотришь в него.
– Черт!
– Что ты видишь в зеркале?
– Младенца. Там не я, а крохотный ребенок, весь в белых пеленках… как куколка. Страшно на него смотреть.
– Однако ты продолжаешь смотреть. Берешь рукой засов и тянешь, но он не отодвигается. Пока засов не поддается, ты вынужден смотреть в зеркало на этого младенца. Видеть его большую лысую голову, зажмуренные глаза, раскрытый кричащий рот… белые пеленки, что спутывают его, будто бинты… или веревки…
И снова струна звенит между висками – все громче и пронзительней, все глубже врезаясь.
– Это чувство становится невыносимым. Оно проникает внутрь, как лезвие скальпеля. Ты ощущаешь его в затылке, в хребте, в спинном мозге…
Щелчок пальцев.
– Засов поддается, и люк распахивается. Зеркало исчезает. В проем ты видишь чердак. Там…
Я чувствую улыбку на своем лице.
– Там светло и зелено, приятно па…
Не успеваю договорить – Мари звонко хлопает в ладоши.
– Вот и все. Готово.
Несколько минут я прихожу в себя. Марина ждет, глядя в окно. По крыше и лобовому стеклу отбивают дробь капли дождя. Тихо играет лаунж – ферзь включила его перед началом процедуры.
– Как работает защита? – спрашиваю, наконец.
– Очень просто. Помнишь чувство, которое было, когда я щелкала пальцами?
– Конечно, помню. Как будто струна…
– Не объясняй. Просто помни. Это чувство – маячок. Защита выдерживает определенную мощность воздействия. Пока сила атаки ниже предела, тебе ничего не грозит. Но если почувствуешь это, – она щелкнула пальцами, – значит, сила атаки начинает превышать мощность защиты. Тогда ты в опасности. Немедленно разрывай контакт.
