– Не знаю. Но оно в этой комнате. Чертков спрятал перед смертью. Надеюсь, убийца не нашел.
Марина вышла. Я заскользил лучом фонарика по мебели, стенам, потолку. Чертков пришел сюда вчера вместе со своим убийцей. Переоделся в домашнее, пригласил на кухню пить чай. Убийца вызвался поухаживать за Чертковым: сам включил чайник, поставил на стол чашки. Отвернулся к умывальнику – якобы, помыть руки. Вынул пистолет, повернулся и застрелил Черткова. После этого бросился в комнату – в эту, где сейчас я. Распахнул чемодан и принялся рыться, разбрасывать вещи. Он искал нечто. Нечто маленькое: убийца расстегивал кармашки чемодана, заглядывал в карманы штанов и курток…
– Мари, на вешалке есть куртка Черткова?
– Тут их несколько.
– Чертковская – та, что выглядит новой.
– Есть.
– Посмотри, что в карманах.
– Кошелек, паспорт, ключи.
– В кошельке?..
– Деньги, кредитки, техпаспорт на машину.
Так. Убийца искал не деньги и не документы, и не ключи от машины. Искал то, что могло быть в чемодане – и не нашел. Почему я думаю, что не нашел? Не думаю, а надеюсь. Почему надеюсь? Потому, что Чертков спрятал это нечто. А почему думаю, что спрятал?..
Он пришел в квартиру приемных родителей, где не был уже давно. Здесь пыльно, затхло, противно. Он раскрыл окна, чтобы выветрить запах. Однако первым делом пошел в спальню и переоделся в домашнее. Какого черта? Странное желание – переодеться в этой покинутой берлоге, вроде как породниться с нею. Вдвойне странное – переодеваться в домашнее, когда на кухне тебя ждет гость. Чертков имел причины зайти в спальню и открыть чемодан. Полагаю, он вынул нечто и спрятал.
Я заглянул в тумбочку, в шкаф, под покрывало на кровати… Нет, глупо. Эти места убийца проверил. Ковер на полу – я приподнял угол, увидел пыльный квадрат. Нет, ковер давно никто не передвигал. Ковер на стене за кроватью – отогнул его: стена, обои. Постучал – бетон, никаких тайников.
– На полу в кухне лежит полотенце, – донесся голос Марины.
– Не прикасайся, но понюхай.
– Пахнет порохом.
– Ага… Гильза есть?
– Нет… да, вот она. Пистолетная.
– Не трогай.
Где же эта вещь?..
Я оглядывал комнату снова и снова, луч фонарика кругами обшаривал пространство, будто радиолокатор. Чертков имел совсем немного времени… Он не мог спрятать слишком глубоко, мог сунуть, запихнуть. Под матрац? В наволочку? Между старых вещей, что лежат в шкафу? Все-таки, под ковер?.. Черт. Нет, не тут, не там. За тумбочку?.. В плафон люстры?.. Нет. Так куда же?..
– В ванной капли на умывальнике, лужица в мыльнице.
– Ага… они мыли руки перед чаем…
Куда?.. Куда он спрятал?
Хм. Окно. Открыл форточку на кухне и окно в гостиной, но в спальне – нет. Спешил переодеться?.. Или открыл, а потом закрыл?.. Я отодвинул шпингалет. Окно советское, двойное. Между внешней и внутренней рамами есть зазор, там хватит места для небольшой вещи… Провел фонариком по подоконнику между стеклами. Пыль, дохлые мошки – и белое пятно. Здесь что-то лежало, но теперь нет. Убийца нашел и забрал. Черт. Черт.
– Владя, я слышала, как во двор въехала машина. Не нравится мне…
Мне это тоже не нравилось. Чувство убегающего времени стало в десять раз острее. И, кажется, нет поводов дальше искать: Чертков спрятал улику в окне, убийца нашел. Почему я все стою среди комнаты?..
Окно слишком ненадежно, а Чертков был слишком умен. Не мог всерьез рассчитывать на зазор между рам. Он сунул туда обманку, а настоящую вещь… В тумбочке, в кровати, в шкафу… Стоп. Я смотрел в шкафу, но не на нем. Поднял руку, потрогал – на шкафу толстенный слой пылищи, я с отвращением отдернулся. Ничего там не спрятано! Хотя… Убийца так же, как я, потрогал крышку шкафа и пришел к тому же выводу. Но не смотрел! Я встал на стул и посветил в промежуток между крышкой и потолком. На шкафу ничего не было, однако… Старая шпалера отходила возле трубы отопления, подмоченная протекшей водой. Под шпалерой имелась полость. Я сунул туда руку и извлек две вещи. Пачка сигарет. Собачий ошейник.
– Мне тревожно, – сказала Мари. – Давай вызовем полицию.
– Идем, – ответил я. – Позвоним с улицы.
Мы вышли в коридор, Мари взяла под руку слесаря. Отперли дверь, ступили за порог, закрыли за собой. Дверь захлопнулась без ключа. Едва мы
