краденные коммуникаторы не особо пригодились своим новым владельцам. Интернета больше нет, и комм связывается только с внутренней сетью «Подземстроя», точнее, теперь уже с внутренней сетью Центра. А в этом подземном отеле, как всем хорошо известно, ни хрена нет.
Строители «Подземстроя-1» в ядерную войну по-настоящему не верили, как не верил в нее никто, и на собственных серверах бункера лежала только местная служебная информация. Сама по себе она была малополезна для обычного обывателя, да еще люди Брилёва первым делом лишили всех доступа к ней. Теперь доступные для населения виртуальные ресурсы ограничивались всего тремя составляющими: информационной сетью, социальной сетью и развлекательной сетью. Информационная сеть была доступна только для чтения и служила рупором для администрации Брилёва. Иногда администрация проводила в ней опросы, на этом интерактивность заканчивалась. Говорят, раньше через инфосеть можно было записаться на прием в любую службу «Подземстроя», например в медотсек или салон красоты, но пришедший к власти Брилёв эту функцию отменил. Светлана говорила, что Карен объяснял это так: населения в бункере катастрофически много, ресурсов мало, и все записываются сразу везде, чтобы успеть урвать кусок. Из-за этого нехватка и неразбериха только усиливаются. Поэтому теперь желающие получить услуги той или иной службы должны ногами доковылять до соответствующего отсека, записаться в цифровую очередь и возвращаться домой либо к информационным экранам. Как только их заявка будет обработана, в информационной сети списки очередников скорректируются. Методика вроде бы даже оправдала себя, количество записывающихся всюду и везде сильно сократилось, а тщательное наблюдение за записывающимися и за получателями услуг позволило избавиться от тех, кто делал свой личный бизнес на торговле местами в очередях.
Социальная сеть Центра в теоретическом плане ничем не отличалась от любой другой социальной сети, чего нельзя было сказать о практическом положении дел. Администрация контролировала в сети каждую букву, и хоть никто в этом не признавался, все неоднократно имели возможность убедиться, что проверяется абсолютно весь контент, особенно обмен личными сообщениями. Результатом всего этого стал упадок востребованности социальной сети, и свободный обмен информацией переместился из виртуального пространства в центральные коридоры уровней. Теперь центральный коридор – это место для прогулок и общения населения, а социальная сеть используется по большей части техническими специалистами и прочими работниками Центра для обмена профессиональной информацией, которой в бункере остро не хватает. Там же можно немного самообучиться тем, у кого полезной специальности нет вообще. Если, конечно, им хватит норм на оплату электропитания и доступа в сеть, который с приходом Брилёва стал платной услугой. Потому что его администрация ведет настоящую войну с черным рынком, и гайки завинчены везде, где только можно. Сам Брилёв в ответ на жалобы заявляет, что это временная ситуация, которая будет смягчена после того, как Центр решит проблемы выживания и размещения населения.
У самой Ингеборги, не вылезающей из медотсека, от положенных ей двойных норм каждые сутки сгорало больше половины, и экономить на воде или электричестве не требовалась. Поэтому на беговой дорожке можно было позволить себе час соединения с развлекательной сетью, не задумываясь о тратах, что она, собственно, и делала. Тем более что развлекательная сеть «Подземстроя-1» оказалась прямо-таки огромной. Видимо, миллиардер Шрецкий не стал экономить на приобретении лицензий на всевозможную продукцию шоу-бизнеса, заботясь о комфорте своих клиентов. Наверное, это логично, если рассуждать довоенными категориями. Зачем в дорогом подземном отеле нужны собственные серверы, забитые, например, сложной медицинской информацией? Если войны все равно не будет, медицинский отсек простаивает с момента своего создания, а ни один из трех биорегенераторов до войны ни разу не принял в себя пациента? Хорошо еще, что на складах оказался серьезный запас медицинской химии для биорегенераторов. И то, наверное, лишь потому, что так требовала государственная программа «Подземстрой». Зато развлекательный контент подземному отелю был очень актуален, ведь рекламные, маркетинговые и прочие коммерческие отделы бункера постоянно заманивали в убежище клиентов. Нераспроданных площадей не осталось, но начальство требовало прибылей, менеджерам приходилось вертеться.
Разминочная пятиминутка закончилась, и Ингеборга перешла на основной темп. Пятьдесят минут со скоростью десять километров в час и еще пять минут заминки легким бегом с переходом на шаг на последней минуте. Чистых десяти километров дистанции не выйдет, для этого нужно чуть больше времени, но она выпросила у Порфирьева ровно час, и лучше не рисковать. Не то в следующий раз он ее не пустит. А она планировала заявляться сюда отныне ежедневно. До тех пор, пока у вечно хмурого капитана будет стоять эта беговая дорожка. Или до тех пор, пока он не начнет относиться к ней добрее. И все-таки, почему он так на нее ополчился? Она вроде не сделала ничего плохого.
Может, она ему не нравится? Но тогда он не стал бы ей ничего дарить там, в ее крохотном бункере. Он разочаровался в ней уже здесь? Тогда он, по логике, завел бы себе здесь девушку. А лучше нескольких, так вся команда Брилёва поступила, благо недостатка в настроенных на близкое общение женщин не наблюдается. Может, капитана разочаровала ее фигура? Он так посмотрел на нее сегодня… даже взгляд потяжелел. Но интуиция подсказывала, что дело явно не в фигуре. Порфирьев видел ее в спортивном костюме еще там, в семейном бункере. Сразу было понятно, что у нее нет модных сейчас широченных костей таза, объемистых бедер в полспины размером и здоровенной задницы, являющейся центром фигуры. Где-то Ингеборга слышала, что военным вроде как нравится большая грудь. Но у нее родной третий размер, хорошей, между прочим, формы, от мамы досталось. Сейчас это редкость, она, как медик, в курсе. Правда, на ее ста семидесяти девяти сантиметрах роста, да еще в утягивающем беговом топике, грудь смотрится меньше, но не до такой же степени, чтобы вообще…
От обиды Ингеборга побежала быстрее, стремясь усиленной нагрузкой выдавить из головы печальные мысли, но мысли не выдавливались и, наоборот, лезли в голову с удвоенной силой. Что же произошло? Он ведь не злой, он… Ну, то есть он еще какой злой и особой любви к окружающим не испытывает, но к ней он так не относится, это она чувствовала отчетливо. Правда, объяснить свою уверенность не получалось. Просто они с ним вдвоем одинаковые. В
