– Что?!!
– Я хотела попросить… – она невольно втянула голову в плечи, – можно оставить у вас беговые кроссовки, чтобы не таскать постоянно…
Порфирьев тихо взревел и бросился к ней. Она инстинктивно попыталась убежать, но могучая ладонь схватила ее за шею, больно сжимая пальцы, и капитан потащил Ингеборгу на выход.
– Больно же! – она извивалась, пытаясь вырваться из железной хватки, но так было только хуже. – Вы сломаете мне шею! – девушка усиленно перебирала ногами, чтобы успеть к выходу поскорее.
– Поставишь себе шину Шанца, если что! – рявкнул капитан, выставляя ее за дверь.
Дверь захлопнулась, и Ингеборга, тяжело вздыхая, направилась в медотсек, скользя по прохожим хмурым взглядом. Похоже, ее депортация из капитанского номера произвела фурор. Судя по лицам, женщин это очень порадовало. Что, спрашивается, тут такого радостного? Она не успела дойти до центрального коридора, как ее догнал кто-то из мужчин и галантно предложил свою помощь в решении любой проблемы. Пришлось вежливо поблагодарить и отказаться. Девушка добралась до медотсека, заперлась в своей квартирке и принялась стирать тренировочную одежду в раковине для мытья рук. Сдавать в химчистку смысла нет, там всегда очередь на несколько дней. Даже две очереди, учитывая, что вся администрация Центра обслуживается вне очереди и из нее тоже получается очередь. Так что же все-таки стало причиной ее личных бед? Из-за чего капитан ведет себя с ней так, как со всеми? Если из-за жучков в его номере разговора не выходит, то она поговорит с ним в медотсеке. Раз шум воды мешает прослушке, то можно поговорить возле душевых кабинок стационара. Завтра же!
Но на следующий день Порфирьев в медотсек не явился. Ингеборга связалась с приемной Брилёва, чтобы выяснить, в чем дело, и оказалось, что на поверхность сегодня вышли только инженеры и механики Миронова. Они проводят там ходовые испытания грузовых аэросаней, а Экспедиционный Корпус готовится выдвигаться в Росрезерв. Еще через пять часов с поверхности начали прибывать люди, их оказалось втрое больше обычного, потому что ради устранения последних шероховатостей и выявленных проблем Брилёв бросил на доводку аэросаней всех технических специалистов, так или иначе имевших отношение к этой области. Ингеборга не покидала операционную тридцать часов, и увидеть Порфирьева ей так и не удалось. К тому моменту, когда всем вернувшимся с поверхности сотрудникам была оказана полная медицинская помощь и появилось время поспать, она едва переставляла ноги от усталости. Как она добралась до кровати и улеглась в постель, Ингеборга так и не вспомнила.
Проснувшись, она узнала, что экспедиция под командованием Порфирьева покинула бункер несколько часов назад. От сознания того, что она не смогла попрощаться с капитаном, на нее навалилась печаль, и всю смену Ингеборга провела в грустном расположении духа. Там, наверху, за прошедшее время стало еще опаснее. А ему вообще нельзя выходить на поверхность. Вместо этого он ушел туда на сто часов, и это если все пройдет гладко. А если нет? У них ведь медиков нет. Ей бы стоило отправиться с ними, но единственного врача на весь бункер никто не отпустит в такую рискованную поездку.
Следующие сутки медотсек занимался накопившимися за время спецобслуживания пациентами, потом очередь закончилась, и наступило затишье. Брилёв объявил перерыв в работе строительных бригад до возвращения экспедиции, и на поверхность никто не выходил. Новые пациенты в электронную очередь не записывались, что было неожиданно, и из приемной Брилёва пришел приказ закрыть медотсек на санитарный день, профилактическое обслуживание оборудования и инвентаризацию. На все это ей выделили сутки, и на ее сообщение о том, что для выполнения данных работ хватит и одной смены, Карен ответил, что излишек времени выделен ей специально, потому что все придется делать в одиночку.
– Медработники Яковлева и Соколянская будут проводить серию занятий среди персонала биоферм на тему оказания первой медицинской помощи, – голос Карена в гарнитуре коммуникатора звучал буднично и чуть громче обычного. – Мы заберем их у вас, пока медотсек будет закрыт. Зарема Викторовна взяла выходной по личным причинам. Я пришлю кого-нибудь в помощь, если хотите.
– С технической частью я справлюсь. – Ингеборга подумала, что так будет даже проще, не придется отвлекаться на лишние разговоры. – Но я в роботизированных уборщиках не разбираюсь, а он постоянно сбоит, когда пол моет. После того как в стационаре увеличилось количество коек, он стал путаться.
– Я пришлю людей, они будут двигать койки, – весело заявил первый помощник, – или двигать уборщика, как вам будет удобно, док!
На этом разговор закончился, и Ингеборга занялась подготовкой к профилактическим пускам оборудования. Вскоре появились обещанные помощники. Ими неожиданно оказались двое солдат из Взвода Быстрого Реагирования. Они, как всегда, были при оружии и в далекой от стерильности обуви и военной форме.
– Вы так перепачкаете больше, чем отмоет уборщик. – Ингеборга нахмурилась. – Надевайте бахилы, я принесу вам халаты. – Она задумчиво смерила их взглядом: – Может, снять с вас форму и прокварцевать…
– Да, док, снимите с меня все! – немедленно согласился один из солдат. – И откварцуйте меня нежно! Я ваш навеки! – Оба заржали.
– Какой ужас. – Ингеборга с тяжелым вздохом указала им в сторону приемного отделения: – Бахилы там. Без них даже не думайте сюда заходить. Надо будет вытребовать у вашего начальства штаны к халатам специально для таких случаев.
– Могло быть хуже, док! – весело заявил солдат. – Мы хотя бы пришли сюда без штурмовых комплектов!
С этим сложно было не согласиться, и она пошла за парой чистых халатов. Вернувшись в приемное отделение, Ингеборга непонимающе осмотрелась. Девушек-стажерок не было на месте, вечно распахнутый люк в медотсек оказался наглухо задраен, а все четыре охранницы находились внутри и о чем-то
