малогабаритных револьверов в карманах, выловили в канале, раздетого догола, с перерезанным горлом.
Я заканчивал ужинать, когда в зале итальянского ресторанчика появился Бык Сэм. Быстро оглядевшись и увидев меня, он сразу направился к моему столику. Я тут же подал сигнал человеку из группы разведки, сидевшему через столик. Сейчас работала система, разработанная мною на случай явной опасности. Люди, сменяясь, сопровождали меня в течение дня, что давало мне надежную связь с группами, а также являлось нечто вроде страховки в случае покушения на меня. Сейчас в связи с заговором против Сержанта сложилась как раз такая ситуация, а то, что явился не просто посыльной, а сам Бык, являвшийся вроде старшего телохранителя при Сержанте, говорило о том, что случилось нечто чрезвычайно серьезное. Это нашло подтверждение в словах Быка:
– Кончай жрать и поехали! У Сержанта есть новости!
– Лови кэб. Я сейчас выйду.
– Я приехал с Сиплым. Он за кучера, – сказав, он развернулся и пошел к выходу.
Проходя мимо столика, за которым сидел Дик Баткинс, бывший сержант роты рейнджеров, я замедлил шаг:
– Кабинет Сержанта. Сигнал – двойная вспышка спички.
Сэм только что закончил мне рассказывать о второй встрече трех бандитских предводителей, состоявшейся сегодня утром, правда, на этот раз шпиону удалось узнать каким-то образом, о чем велся разговор. Особой веры этим сведениям у меня не было. Слишком много кругом было лжи. Даже официальные новости с континента иной раз опаздывали на полгода. Мы нередко узнавали о них раньше, но в таком искаженном виде, что я диву давался, до чего может дойти человеческая фантазия, и что удивительно – подобным слухам верили! Каждое судно, приходя с товарами в нью- йоркский порт, привозило с собой свежие новости с континента. Они сразу перехватывались газетчиками и на следующий день выходили в виде аршинных заголовков на первых листах газет, при этом частенько обрастая придуманными подробностями, не соответствующими реальным фактам. Впервые с этим столкнувшись, я даже не знал, что и думать о местной прессе, пока не наткнулся на один интересный образчик в одной из газет, объяснивший мне, что представляет собой нью-йоркский журналист того времени.
«Вчера, в семь часов вечера, в меблированных комнатах мадам Жаклин произошел очередной безобразный скандал. Заезжий торговец плюшем из Коннектикута (по слухам – приличная сволочь) отказался заплатить по счету, проведя с одной из девушек, 38-летней миссис Джекки Ноланд, два с половиной часа у нее в комнате, в обстановке интимной близости. Джекки свидетельствует, что обслужила клиента как всегда, на самом высоком уровне, «…но эта образина посчитала, что у него есть шанс сэкономить!». Двумя ударами табуретки Джекки уложила скупердяя на пол, а затем разбила на его голове восемь тарелок. На крик пострадавшего о помощи сбежались все клиенты, а также милашки мадам Жаклин. Они отбили торговца из рук разъяренной девушки. Среди сбежавшихся на шум находился и ваш корреспондент, который обнаружил в толпе спустившихся мужчин со второго этажа одного из чиновников мэрии. Очень уважаемый человек, к тому же женат и имеет детей. Мы не считаем нужным называть здесь его имя, но если кто-то заинтересован в том, чтобы выяснить для себя этот вопрос, обращайтесь ко мне, Стиву Пайперу, в любое время. О цене со мной всегда можно легко договориться».
Но это то, что касалось общих новостей. Помимо этого люди сами лгали о себе, врали о других. Одни пытались таким образом спрятать свое прошлое, другие – получить от этого выгоду, третьи – в силу болтливого языка и алкоголя. Стоило мне это понять, как тут же вывел для себя правило: доверяй только трети того, что слышишь и половине того, что видишь, и тогда у тебя будет правильное представление о действительности. Вот и сейчас донесение осведомителя, пересказанное Сержантом, выглядело, мягко говоря, несколько неправдоподобно. Если верить ему, то в Нью-Йорк из Чикаго прибыла или вот-вот прибудет банда убийц, чтобы покончить с Сержантом и его людьми. Неправдоподобность этой версии заключалась в том, что у одного Гризли Кэссиди было под рукой около двадцати громил и убийц, не говоря уже о людях Малыша и Щеголя. Им только скажи: «Фас!» – порвут любого на части. Тогда откуда этот слух? Хотят отвлечь наше внимание и дать им время набрать себе сторонников? Или убийц действительно наняли? Ответа мы не знали, как и не знали, к чему готовиться, но вывод был очевиден: заговорщики были готовы начать действовать. Почему так быстро? Ответ на этот вопрос лежал на поверхности. Ни Гризли, ни Малыш Израэл, ни Щеголь Джимми не были дураками и понимали, что слухи об их заговоре уже дошли до наших ушей.
Я понимал растерянность Сэма. На сегодня у него не было ни достаточного количества верных ему людей, ни союзников. Попытки договориться с другими мелкими главарями, как Меняла Дик или Чак Коннорс, ничего не дали, те просто заняли позицию наблюдателей, выжидая, чем все закончится. Гризли с компаньонами, видя бездействие остальных, поняли, что получили «добро» на любые свои действия.
– Если бы у меня была хотя бы пара недель. Я уже кое с кем переговорил. Проклятье! Гореть этим предателям в геенне огненной!
Это было уже не первое проклятие Сержанта за сегодняшний вечер. Я большей частью молчал, медленно потягивая виски. Мне нужно было подвести его к состоянию, когда в человеке начинают говорить эмоции наравне с разумом.
– С детства помню одно выражение: подчас язык у дурака бывает таким длинным, что может перерезать ему глотку. Их языки как раз нужной длины, да и я не стану стоять в стороне. Но как это сделать, ума не приложу! У одного Гризли Кэссиди столько же парней, сколько у меня! А их семь, жирных, зажравшихся свиней! Пусть даже не все! Пусть пока трое! Но даже их для меня слишком много! – тут он сделал паузу, а затем продолжил: – Знаешь, Джек, мне тут доложили, что некоторые из них стали распространять слухи о том, будто именно они выиграли войну с ирландцами! Как тебе! Не я! Не ты! А они!
