Трагедия этой женщины была обычной для этой Америки, но для меня она показалась дикой. Семья Марты жила на Западе в районе Большого Соленого озера, пока там не появились мормоны. Размеренная жизнь фермеров была сломана в одно мгновение, после того, как они отказались присоединиться к секте. Сначала им было приказано убираться с родных мест, а когда отец Марты отказался это сделать, «ангелы-разрушители», так назывались военизированные отряды мормонов, напали на их дом. Ее отец, мать и брат погибли, а ее вместе с сестрой забрали, после чего насильно выдали замуж. Она прожила среди них два года, но после того, как ее первенец умер, решилась на побег со своей младшей сестрой. Когда погоня стала их настигать, они в страхе разбежались в разные стороны. Марте удалось убежать, но что произошло с сестрой, она не знает. Долго бродяжничала, работала прачкой, посудомойкой, кухаркой, пока не попала в Нью-Йорк и не устроилась на работу в школе. Узнав все это, я вежливо попрощался с женщиной.
«Моррисон – мормон. Что из этого? Даже если он убил отца или брата Марты, никакой суд не возьмется его осудить из-за давности лет. А жаль. Судя по всему, та еще сволочь. Даже если суд состоится, он наймет свору адвокатов и выкрутится, а затем смешает меня с дерьмом. Наверное, мне будет проще перевести Луизу в другой пансион, чем связываться с этим ублюдком».
Жизнь, несмотря на досадные мелочи, постепенно налаживалась. Случилась пара стычек с ирландцами, которые никак не могли успокоиться, но после того как мои рейнджеры устроили на них самую настоящую охоту по всем правилам партизанской войны, до них дошло, что связываться со мною лучше не стоит. Потом была кровавая разборка с шайкой приезжих воров, которые с ходу принялись за дело, не поинтересовавшись моей репутацией. Когда они поняли, в чем состояла их ошибка, было уже поздно. Две группы под руководством Тома Уилкса и Джима Харда, а также портовая команда Томми Паркера были отлично вышколены и хорошо делали свою работу. Все незаконные операции, имевшие место в порту, теперь находились под моим полным контролем. Это были большие деньги, но их нужно было делить с кучей народа, начиная от начальника порта и капитана полиции, в чьем ведении находился наш район, кончая долей, которая шла на банду и лично в карман Сержанту, но так как я контролировал все финансовые потоки лично, то себя тоже не забывал.
Я переселился в хороший район и жил теперь в трехкомнатной квартире с ванной. Обедал в лучших ресторанах города. Да, я достиг многого с того момента, когда вышел из тюремных ворот без цента в кармане, но до сих пор не считал, что это мой предел, к тому же меня не прельщала роль бандитского лейтенанта. Даже теперь, когда мы упрочили свое положение среди бандитских группировок и сами стали представлять реальную угрозу для своих соседей, я полагал, что не время почивать на лаврах, надо сливать криминал с бизнесом, наподобие будущей итальянской мафии. Несколько раз пытался заговорить с Сэмом на эту тему, но тот даже слышать не хотел ни о каких новшествах. Мне же подобное примитивное существование, основанное на тупом вышибании денег, уже стояло поперек горла.
Вместе с легендами о покорителях Запада в народе ходили чудесные истории о том, как простой человек из низов может стать невероятно богатым. Вся Америка того времени знала такие фамилии, как Астор, Вандербильт, Ротшильд. Как они начинали с нескольких долларов и благодаря своему уму, практичности и сметливости стали мультимиллионерами. Мне не приходилось знать их лично, так как не знал, сколько правды в этих историях, но зато хорошо видел, как растут состояния торговцев, имеющих конторы и офисы в кварталах, примыкающих к Южной улице, лежащей недалеко от порта. Мои попытки наладить с некоторыми из них партнерские отношения натыкались каждый раз на завуалированный отказ, как только они узнавали, кто я на самом деле, а навязывать себя силой мне было самому противно. Несмотря на подобные неудачи, я не прекращал попыток наладить свой бизнес, одновременно приглядываясь и изучая методы ведения торговли местных коммерсантов. Часть из них работала с постоянными партнерами и товаром, другие же работали на так называемом «перехвате», который состоял из следующих действий. К кораблю, только что пришедшему и ставшему на рейд, тут же неслись лодки с торговцами. Последующий разговор – торговлю на борту корабля – можно приблизительно изложить в таком диалоге.
– Сколько у вас стоит этот мешок с дерьмом? – интересовался торговец, едва перебравшись с лодки на борт судна.
– Какое же это дерьмо! – возмущался капитан торгового судна, пунцовея на глазах. – Это же английская шерсть самой пикантной выделки.
– Какой – такой выделки дерьмо? – кривясь в ухмылке, спрашивал торговец.
– А ну, иди отсюда! – начинал ему угрожать моряк, уже лиловый от злости.
– Возьму за… – предлагал сухопутный торговец. – Лучшей цены не найдешь, а то тут такие крутые бандиты в порту появились, что – ого-го!
Моряк старался не прислушиваться, но, будучи опытным человеком, знал, что доля правды в словах сухопутного торгаша есть.
– Да, еще и пошлину платить, – продолжал уговаривать торговец. – А тут – раз, два и дело в шляпе.
Такие случаи были не редкость, когда товар моряки продавали, не заходя в нью-йоркский порт.
Но в один прекрасный день все изменилось, когда ко мне в офис ввалился Сиплый в компании с одним из капитанов торгового судна. Оба были навеселе, а значит, довольны собой и жизнью, но как оказалось, спустя некоторое время, в отношении капитана, я поспешил с выводами.
– Джек, позволь тебе представить моего старинного друга, Генри Джеймса! Моряк, таких еще поискать надо! Только вчера стал на рейде. Работает на одну английскую торговую компанию.
Я уже собирался гнать их в шею, но как только услышал про торговую компанию, сразу передумал.
– Как насчет того, чтобы продолжить веселье?! – с этими словами я выставил на стол бутылку хорошего виски.
После короткого знакомства и изложения последних новостей капитан, в достаточной степени подогретый виски, стал сетовать на жадность местных торговцев. Держат цену, не дают купцам из других городов торговать наравне с ними. Ведь торговцу из Чикаго или Филадельфии товар можно было продать
