– Что-нибудь придумаю, – заверила ее я, хотя сама не была в этом уверена.
Берни даже помогла мне собраться в дорогу. Иногда казалось, что мы с ней заодно, но потом по какой-то оброненной фразе мне сразу становилось ясно, насколько она против всей этой затеи.
– Все из-за этого Трумэна Хилла, – с горечью сказала она перед самым моим отъездом. – Если бы он соизволил поговорить с нами по телефону, ты бы не ехала сейчас искать этого никчемного-на-четыре-буквы. – Берни помрачнела. Казалось, она вот-вот расплачется.
– Берни, это тебе, – быстро сменила я тему, вытаскивая из рюкзака маленькую картонную трубочку и протягивая ей.
– Что это? – спросила она, вытирая глаза тыльной стороной руки.
Она открыла трубочку с одного конца и вытащила рулон блестящей бумаги.
Это была карта, которую я сделала для нее, маркером нарисовав на ней маршрут автобуса от Рино до Либерти. Еще внутри была пластиковая коробочка с цветными булавками.
– Ты повесишь карту на стене рядом с телефоном, Берни. Я буду звонить на каждой остановке, а ты будешь отмечать булавками, как далеко я уехала. Так ты все время будешь знать, где я, как и всегда.
Берни обняла меня.
– У меня для тебя тоже кое-что есть, – сказала она.
Она вручила мне коробку, перевязанную красной шерстяной ниткой:
– Открой ее, когда сядешь в автобус.
Мы снова обнялись. Мама вышла из своей комнаты, все еще в ночной рубашке. Ее спутанные волосы намокли от пота. По тому, как она щурилась, я поняла, что у нее по-прежнему болела голова.
– Чмок, – сказала мама, подходя к нам и обхватывая нас руками, втискиваясь в наши с Берни объятия.
Я повернулась к ней и прижалась щекой к ее мягкому и гладкому лицу. Мама почувствовала мои слезы.
– Ой-ой, Хайди, – забеспокоилась она.
– Я тебя люблю, мам. – Я крепче прижалась к ней и поцеловала ее.
Мама отстранилась.
– Чай, Хайди? – спросила она, выжидающе глядя на меня.
– Нет, мама. Сейчас не надо чая.
– Бо-бо, Детт, – сказала она, держась за голову.
– Знаю, цветочек. Я тебя уложу, когда Хайди уйдет, и дам тебе еще желе, – улыбнулась ей Берни. Затем повернулась ко мне: – Обещаешь звонить с каждой остановки?
– С каждой, – заверила я.
– Как только приедешь в Либерти, тоже сразу мне позвони, – сказала Берни, кладя мне руки на плечи, как всегда, когда хотела быть уверенной в том, что я ее слушаю.
– Позвоню. Честное слово, – кивнула я.
– Ты не забыла бутерброды и деньги?
– Нет, я все взяла.
– Помнишь название службы такси? – уточнила она.
– Да, Берни. «Эй-Би-Си».
Берни позвонила в справочную службу Либерти и узнала название такси, офис которого находился рядом с автобусной станцией, чтобы они отвезли меня в Хиллтоп-Хоум. Она попыталась дозвониться до Хиллтоп-Хоума, чтобы сказать им, что я приеду, но женщина, отвечавшая на звонки, все время переводила Берни в режим ожидания, прежде чем она успевала вымолвить хоть слово.
– Позвони мне, как только приедешь в Либерти и когда доедешь до Хиллтоп-Хоума.
– Хорошо, Берни, – снова кивнула я, – обещаю.
– Никому не говори, что едешь одна. Все время делай вид, что ты с кем-то вместе. Выбери кого-нибудь, кому можно доверять, какую-нибудь женщину. Такую, чтобы могла сойти за твою мать.
Мы обсудили эти детали уже несчетное число раз.
– Хайди, как только приедешь в Хиллтоп-Хоум, разузнай все, что сможешь, и сразу садись на обратный автобус и возвращайся домой.
– Хорошо, – сказала я.
Берни все еще держала меня за плечи и, когда я попыталась высвободиться, взяла обе мои руки в свои.
– Берни, мне пора, – напомнила я.
Бернадетт нехотя отпустила меня, и ее руки тяжело повисли вдоль тела.
