головы – не получается. Ты говорила, что любишь меня…
– Это была шутка, на спор.
Одна мысль о чувствах к этому человеку вызывала тошноту.
– Шутка, да. А я поверил. И с Алисой расстался. Бросила она меня, Аля. Так что теперь абсолютно свободен. И раз уж мы не безразличны друг другу…
– Говорю, это шутка была! – рявкнула я. – А теперь попрошу вас уйти. Или все в универе узнают, что ко мне приставал декан.
– Ты ничего никому не скажешь, – недобро улыбнулся Артем, – потому что иначе этот семестр не закончишь. Будь паинькой.
Он прижал меня к стене. Попыталась вырваться, но это было равносильно попытке сдвинуть гору. Жадные руки полезли под домашнее платье, к белью.
– Ну же, Алечка, не будь ледышкой, ты же умная девочка, – бормотал декан.
Я закричала. Пощечина обожгла щеку, другая рука зажала рот. Царапалась, кусалась, пыталась увернуться от поцелуев-укусов. В глазах потемнело. И вдруг напор исчез. Опустилась на пол, стараясь отдышаться. Постепенно возвращалась способность воспринимать окружающую реальность.
– Ты… – слышала, как сквозь вату, – запомни. Я никогда не повторяю дважды. Хоть один косой взгляд, один вздох в сторону Александрины – и будет так.
Артем заорал от боли. Я открыла глаза. Декан корчился на полу. Над ним стоял Эд. Спокойный и холодный, как всегда, но в глазах полыхало пламя ярости. Между его пальцами вилось нечто сверкающее, напоминавшее нить. Эд чуть сжал пальцы – и Артем захрипел.
– Эд, – заставила себя подняться с пола, – не надо.
– Не вмешивайся, – шикнул он. – Так что, ты меня понял, ничтожество?
– Понял, – просипел Артем.
– Ян!
В дверях появился телохранитель, хмуро глянул на распластанное на полу тело, подхватил и понес вон.
– Говорил быть осторожной? – Эонард повернулся ко мне. – Говорил не связываться? Что же ты такая глупая, Александрина?
– Он сам пришел, сказал… Я его не пускала… Он дверь…
Эмоции прорвали плотину. Я разревелась. Слезы катились нескончаемым потоком. А если бы Эд не пришел? Если бы… А-а-а!
– Тише, – обняли меня уверенные руки. – Я никому не позволю причинить тебе вред.
Уткнулась носом в рубашку, пахнущую ветром. Под ней медленно, гулко билось сердце. Человеческое, что бы ни говорил Эд. Он гладил меня по голове и молчал. А я вцепилась в него, словно в последний якорь, и рыдала, как никогда в жизни.
– Хватит. – Эд отстранился и протянул носовой платок. – Он тебя больше не потревожит. А если потревожит, уж прости, я аннулирую наш договор и оборву его нить.
– Не надо, – всхлипнула я. – Только не уходи. Посиди со мной.
Похоже, с такими просьбами к Эду еще не обращались, потому что выглядел он изумленно. Но потом кивнул и подтолкнул меня к ванной:
– Умойся. Я не уйду.
Холодная вода помогла успокоиться. Глянула в зеркало – и испугалась. На шее синели отпечатки пальцев Артема. Лицо покраснело и опухло от слез. Может, зря попросила Эда остаться? Хотя что он, зареванных девушек не видел? Приказала себе прекратить истерику. Все позади, ничего не случилось. А показаться еще большей дурой не хотелось.
Эд ждал в комнате. Сидел и смотрел в окно. Такой безразличный, что даже стало больно. Взглянул на меня – и снова отвернулся. Злится? Или ему просто все равно? Но он пришел. Приглядывал за мной после слов об Артеме.
Я села на диван и уставилась на него. Один вид этого уверенного и холодного парня успокаивал. Будем считать, принимаю врачебные процедуры. Только вместо релаксационной музыки или кино – Эд.
– Я что, картина в галерее?
Он чуть повернул голову.
– Ну-у… нет, – сказала я, но взгляда не отвела. – Просто ты такой спокойный… Мне тоже спокойнее становится. Спасибо, что пришел.
– Так и знал, что из всех вероятностей выберешь именно эту, – ответил Эд. – Ничему тебя жизнь не учит.
– Уже научила! – Глаза снова защипало, быстро взяла себя в руки. – Постелю тебе на диване, хорошо?
– Мне не нужен сон. Я здесь посижу. А ты спи.
Вздохнула и расстелила кровать. Опустила голову на подушку, так, чтобы видеть Эда, но он поднялся и выключил свет. Вот ведь! Силуэт все равно угадывался на фоне окна.
– Глаза закрой, – прозвучала команда из темноты.
Пришлось послушаться. От всех переживаний накатила такая усталость, что сама не заметила, как уснула.
