что-то столь искреннее и невинное, как Хлоэ, может быть, для нас еще не все потеряно?
Я вздрогнула, а малышка у меня на руках беспокойно заворочалась. Девочка потянулась маленькой ручонкой в сторону отца, и когда он протянул ей обмотанный бинтами палец, то схватила его и счастливо, как умеют лишь маленькие дети, рассмеялась.
– Я ведь и на передовую приехал, чтобы жить лучше и достойнее, чем прежде. Несмотря на свой титул, пошел с рядовыми разведчиками в первую вылазку. Я так хотел быть полезен… и вот, посмотрите, оставляю жену вдовой, а Хлоэ – сиротой. И, пожалуй, единственное, что меня волнует, – кто позаботится о них завтра? Кто сможет защитить мою дочь от надвигающейся тьмы?
– Я смогу, – просто сказала я.
Все фрагменты истории встали на место. Причина идти вперед была найдена в маленькой душной палатке, в корзине рядом с умирающим человеком, чья любовь и ненависть когда-то заставили меня бежать быстрее ветра. Но сейчас пришло время остановиться и взять на себя хоть немного ответственности за этот мир. Я произнесла:
– Вы не поймете того, что я сейчас скажу, но невозможно любить всех людей, это точно. В мире всегда останутся подонки вроде вас и святые вроде вашей жены. И мы всегда спасаем мир не ради света или тьмы, а ради того, что их уравновешивает. – Я нежно погладила Хлоэ по серебристой головке. – Люди идут в бой ради надежды на то, что грехи можно искупить, а завтра будет лучшим днем, чем вчера.
Я чувствовала, как рассыпаются в прах цепи, стягивавшие мое сердце долгие годы. Нет, боль, обида, ярость и гнев не исчезли в один миг. Просто они перестали сковывать мысли и диктовать мне свою волю. Я впервые почувствовала себя свободной настолько, что могла идти вперед спокойным шагом, а не бежать, обгоняя ветер.
Аккуратно положив Хлоэ в корзину, я поднялась с кровати. Принц вдруг тревожно спросил:
– Как вы думаете, она бы меня простила?
– Нет, – с легкой грустью ответила я. – Но это и неважно.
После этих слов я вышла из палатки. Моему Принцу, как и мне, предстояло последнее сражение. И провести его, как бы сказали крайнийцы, ему предстояло в полном одиночестве, несмотря на жену и дочь у смертного ложа.
Уже стемнело. По небу ползли ленивые облака, выделявшиеся белесыми пятнами на темно- фиолетовом своде. На севере внезапно вспыхнула молния, и мне показалось, что она озарила Врата Ремира в надвигавшейся тьме. Это встревожило меня, и я поспешила к королевскому шатру.
На этот раз здесь собрались все мои друзья. Они вглядывались в сумерки.
– Скажите, что я ошиблась, – выкрикнула я, подбегая.
– Думаю, нэт, – сказала Извель. За плечи она обнимала Кима, словно ища у мальчика поддержки и опоры. – Всэ мы видэли вспыхнувшие ворота. Коронация свершилась, король-медведь вернулся в этот мир.
– Я ожидала чего-то более эпичного, – удивленно произнесла Секира. – Думала, будет какое-то светопреставление, может быть, даже дьявольская музыка.
Ее шутка не вызвала ни одной улыбки.
– Зло обычно довольно тихо входит в наш мир. Этот раз – не исключение. Я рад хотя бы тому, что наши солдаты пока не в курсе, что у армии чудовищ кроме когтей и клыков сейчас появился озлобленный вожак, – отметил Гардио.
Я оглядела площадку перед королевским шатром. Здесь стояли близкие мне люди, список в кармане подтверждал это. Стремительно опускающаяся тьма накладывала резкие тени на их лица. Все застыли, словно в постановке камерного театра. Мое желание спасти их и этот мир в тот миг было так велико, что я могла бы взять его вместо меча и в одиночку броситься на весь многотысячный легион врага.
Где-то по ту сторону гор был Слэйто. Возможно, один, а может, с парочкой еще вменяемых Сияющих, решивших в кои-то веки сделать доброе дело. И, несмотря на километры, которые нас разделяли, я была уверена, что его сердце продолжает биться в унисон с моим. Я просто не могла допустить этой битвы, потому что не знала, кого из дорогих моему сердцу людей потеряю в гуще сражения.
– У меня есть безумная идея, – тихо начала я и, когда друзья с интересом обернулись, продолжила чуть громче: – Короля-медведя за гордыню заточили в темнице времени. Сделал это бог времени, известный в Тилле как Кац-Хуцаа. Я порасспрашивала солдат на границе с Тиллем и местных знатоков – его всегда изображают как старца с песочными часами в руке и связкой ключей на поясе. Тот звон, который услышала Секира, когда золотой вихрь пытался ворваться в ее сон, – это был не звон колокольчиков, а звяканье ключей. Она обратилась к своему богу, и тот пришел, чтобы спасти ее.
– Ты ведешь к тому, что бог времени – это реальное существо, у которого некогда были силы заключить короля-медведя в темницу? И сейчас этот старец бродит где-то вокруг? – саркастично спросил Атос. Секира метнула на него гневный взгляд, но крайниец лишь развел руками. – Тогда почему бы этому Хуц-Каа не постараться и не загнобить ублюдка-медведя в темницу снова?
– Кац-Хуцаа, – поправила генерала Извель, но тот пренебрежительно отмахнулся.
– Так, готовьтесь, моя теория становится еще безумнее. – Я даже нервно засмеялась. – Как многие из присутствующих знают, боги не настолько всемогущи, как нам бы хотелось. Что, если у Кац-Хуцаа был артефакт, который помог ему справиться с медведем, а потом он его… Допустим, потерял?
