– Он справится, – пообещала я сама себе.
– Что ты сказала, милая? – поинтересовалась Извель, которая решила, что я обращаюсь к ней.
– Я говорю, что рада покинуть Ярвелл. Не люблю большие города. В них чувствуешь себя загнанным в хлев вместе с тысячей других бедолаг. Кто же захочет добровольно запереть себя в этих желтых стенах?
– Ну, вперэди у нас столько звездного нэба, сколько тэбе хочется. – Подруга улыбнулась. – Еще успеэшь соскучиться по мягкой пэрине и крышэ над головой.
Город быстро скрылся из виду, будто его и не было. Каждый из моих путников ехал молча, каждый был погружен в свои мысли. Мы не гнали лошадей, хотя Гардио и просил нас поторопиться. Возможно, просто перед тем, как проникнуться ритмом путешествия, надо немного помедлить и помолчать – нельзя оседлать дорогу с наскока, она этого не любит. Словно в ответ на мои размышления впереди показалась небольшая заброшенная церквушка из тех, что строили для селян служители Церкви Прощения. Деревянная постройка стояла, покосившись, скособоченная то ли войной, то ли временем. Менее помпезная, нежели ее городские собратья, и не настолько устремленная ввысь. Атос остановился первым. Крайниец, поежившись, вглядывался в каменного голубя на фронтоне церкви. Символ Прощения выглядел кротко и смиренно. Но мы с Атосом знали, какую жестокость порой скрывают крылья этой миролюбивой птицы.
– Зайдем? – предложила Извель. Она успела спешиться и с любопытством заглядывала в приоткрытые двери, из-за которых веяло прохладой и ароматом цветов.
– Зачем? – удивился Атос. – Среди нас нет последователей Прощения.
– Храм – это мэсто богов. Нэважно, в чэсть кого он был воздвигнут, благость будэт жить под его сводами, – спокойно ответила ока. – У моэго народа есть традиция: пэред важным путешествиэм мы молимся тому, в кого вэрим, чтобы он благословил наш путь. Неужэли тэбе нэ в кого вэрить и нэкого попросить о защитэ в пути, Атос?
– Боги не услышат, как бы громко мы ни молились, – мрачно отозвался Слэйто. – Но перевести дух перед дорогой, оставить тревоги позади – это хорошая традиция.
Он, как и ока, спешился и, приняв у нее поводья, привязал их к хлипкой ограде, окружавшей церквушку. Затем маг легонько толкнул трухлявые двери и вместе с Извель скрылся в темном нутре церкви. Мы с Атосом пожали плечами и поспешили присоединиться.
Пола под ногами не оказалось. То ли селяне растащили доски, то ли они просто сгнили, но под ногами пружинила обычная почва. Сквозь разбитый потолок на голую землю падали последние лучи солнца. Возле покосившегося алтаря разрослись белые колокольчики. Они и издавали тот терпкий аромат, который я учуяла еще снаружи. Это были огромные заросли, казалось, срезай их охапками – заметно не будет. Белые головки закачались в такт легкому движению воздуха, которое мы вызвали, приоткрыв дверь.
Даже Атос, сначала дичившийся церкви, остановился, очарованный цветами и запахом, наполнявшим ее стены.
– Помните ту старую сказку про цветочницу, что выращивала в заброшенной церкви цветы на продажу? – с мечтательной улыбкой произнес Слэйто, сорвав один из колокольчиков и вплетая его в свою косу. – Она была дочерью земли и погибла в мольбах к ней.
– Это самосев, – отозвался Атос. – Семена ветром занесло в трещины в стенах. Колокольчики – известный сорняк, вытесняют любые другие растения. Неудивительно, что они тут так разрослись.
– А мне нравилась та сказка, – тихо сказала я, присев на каменные нагромождения, возможно, когда-то бывшие скамьей.
– Можэт, это и нэ сказка вовсэ. Можэт, в одном из миров это случилось на самом дэле. А нашу с вами историю там, напротив, считают сказкой!
На эти слова Извель Слэйто тихо засмеялся, а Атос недоверчиво фыркнул.
– Я бы не хотела быть героем сказки, – произнесла я, поморщившись. – От них слишком многого ожидают. Герои должны быть образцами нравственности и морали, принимать верные решения, убивать драконов и спасать принцесс. Я предпочитаю оставаться самой собой, со всеми своими недочетами и без восторженной толпы за спиной.
– Я был бы, безусловно, положительным персонажем, – отозвался Атос. – Таким Хани-дурачком. Мне бы все прощали, потому что я вызывал бы сочувствие своей слепотой и трагической судьбой.
– Я был бы второстепенным персонажем, – выдал из угла Слэйто. – Но я это уже говорил Лис. Может, у меня была бы какая-то нравоучительная роль. Что-то вроде: не стоит принимать наркотики или притворяться живым.
– Хватит-хватит. – Извель даже ногой притопнула. – Мы пришли в цэрковь, чтобы в тишине и покое приготовиться к путэшествию, а вы развэли балаган!
Мужчины неловко переглянулись и замолчали. А Извель подошла ко мне, наклонилась и прошептала на ухо, щекоча мою щеку своими белоснежными кудрями:
– Сказки сами выбирают героев, Лис’енок, и сами себя рассказывают. Хочешь ты быть примером или нэт, это их нэ волнуэт.
Мы сидели в тишине церкви, вдыхая сладостный аромат колокольчиков. Солнце скрылось, и сумерки затопили полуразрушенное здание. Мысли впервые за долгое время начали плавно течь, а не перескакивать с одного на другое. Я почувствовала на лице дуновение ветра. Но не того, что заставил