Фомка утонула в голове мертвеца, тот захрипел, начал заваливаться на Голубя. Я выпустил из рук оружие, пытаясь помочь подняться плачущему парню, за что и поплатился. Нечисть вдруг снова ожила, по-собачьи зарычала и бросилась в новую атаку. В один рывок тварь схватила Голубя за ногу и потащила к себе. Парнишка завыл с новой силой, начал извиваться, но хватка покойника была крепкой, как медвежий капкан. Мертвец довольно заурчал, разинул пасть и отхватил хороший кусок с ноги бедняги. Тот взвизгнул, начал биться еще сильнее. Брызнула кровь, окропляя всю кабину крупными темными каплями. Голубь засеменил ногой, совсем по-девчачьи начал бить покойника ладошками по лицу. Тот, не обращая внимания на удары, деловито жевал мясо.
Выдернуть из пробитой головы покойника фомку оказалось делом сложным – железяка застряла в пробитой кости, да еще и мертвец недовольно клацал зубами почти у самых моих пальцев, давая понять, что так легко возвращать мое орудие не собирается. Я тоже сдаваться не планировал.
Наконец, ударом ноги в голову покойника мне удалось выбить из этой самой головы фомку, которая, звякнув, упала на пол. Бросок к ней – и еще один удар, с разворота, – черепушка зомби превратилась в тонкий блин. Мертвец тут же отпустил свою жертву и замер.
Голубь бросился прочь из кабины и едва не выпрыгнул из локомотива, но Радио успел его перехватить и двумя легкими шлепками по щекам привел в чувство.
Окончательно убедившись, что опасность миновала, мы повалились на пол и дали волю чувствам, матерясь как сапожники.
– Как там Голубь? – спросил Порох.
Наука тяжело вздохнул.
– Мучается, стонет. Ему бы обезболивающего какого…
– Ничего, потерпит.
– Недолго ему осталось.
Бандит спросил, переключаясь на другую тему:
– Куда эта дорога ведет?
– Километров тридцать огибает сопку, проходит через Загрузочную станцию, а дальше – через Блокпост, Предгорное и Тополя, к Старому Мосту.
– Мы назад едем, получается? – округлил глаза Порох. – Нам не надо назад!
– Пока еще не назад, – успокоил его Наука. – Обогнем сопку, вылезем на Загрузочной станции. Оттуда до завода рукой подать.
Порох почесал подбородок.
– Голубь до станции дотянет?
Ученый пожал плечами.
– Ладно, иди, лечи его. Возьми у Бугая аптечку. Только экономнее там, так, чтобы дотянул только до станции, а потом – пущай помирает! Не жалко!
– Леша, – позвал Наука. Я обернулся. – Поможешь?
Мы протиснулись в кабину машиниста, где лежал стонущий Голубь, начали осмотр. Рана у парня была жуткая – мертвец прогрыз ему на стопе сухожилия и разорвал мышцы. Наука тихо присвистнул.
По поручению Пороха подошел Бугай. Нехотя протянул аптечку.
– Чего с ним церемонишься? – пробурчал боец, выглядывая из-за наших спин. – Кость задета, резать надо!
– Чего ты резать собрался? – раздраженно сказал Наука. – Предоставь его лечение мне.
– Да больно нужно! Я бы с ним цацкаться не стал. Пулю в лоб – и за борт, на корм зверью.
Отвечать ему никто не стал. Мы, как могли, обработали раненую ногу и перевязали бинтами. Все это время Голубь держался молодцом, не кричал, лишь изредка постанывал и морщился, силясь не заплакать.
– Ничего, терпи! – успокаивал его я, пока Яков Михайлович заканчивал перевязку. – Все нормально будет.
– Что ты ему лепишь чушь всякую? Не будет ничего нормально, помрет он, – вновь начал Бугай. – Его ведь мертвечина тот укусил. А значит, зараза уже пошла гулять по крови. Убить надо ущербного, пока он в такую же тварь не превратился.
– Помолчал бы, – тихо сказал Наука.
– Не в моих правилах молчать, – Бугай сверкнул глазами. – Посмотрю я на тебя, как ты молчать будешь, когда он тебе голову откусывать будет. Убить его надо, пока не поздно.
Голубь, услышав слова бойца, забился в угол, начал шмыгать носом, потом и вовсе беззвучно заплакал.
– Чего ты пристаешь к нему?! – не вытерпел я, поднимаясь.
Бугай смерил меня злобным взглядом, но не ответил. За него это сделал подошедший Порох. Глаза у бандита блестели, глядя куда-то сквозь нас, речь сбивалась, а от самого него пахло травой отца Марка.
– Да у него просто у самого братец такой дебил был. Правда, Бугай? Такой же сумасшедший. Ну, расскажи нам, не стесняйся.
