она такая здоровая, если не может передать ребенку свое здоровье и силы? Зачем не может ничего для него сделать, только баюкать и плакать?
Что в ней толку, если она не может спасти своего малыша?
«Господи, сделай только так, чтобы он поправился! – взмолилась она. – Все что хочешь забери у меня, только спаси его! Не надо мне ни Всеволода, ни писательской славы, ничего, только бы Витя выздоровел!»
Она бы разрыдалась в голос, если бы не Гриша. Он стоял рядом и казался спокойным, но Александра чувствовала, как сильно он напуган, и любые внешние проявления ее слабости приведут его к отчаянию.
– Все будет в порядке, милый, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.
Казалось, врач не идет целую вечность, но когда он все же появился, Александра взглянула на часы и поняла, что сидит в приемном покое всего десять минут.
Врач, неприветливый человек средних лет, быстро осмотрел Витю и отправил на анализы и на рентген.
Она все сделала и подумала, что врач не знает о том, что Витя – сын его коллеги, и надо быстрее об этом сказать, но когда вернулась из рентгеновского кабинета, ее встретил уже другой доктор – молодая крепкая женщина в белом халате, накинутом прямо на спортивный костюм.
Она тоже осмотрела Витю и нахмурилась.
– Это сын вашего Виктора Викторовича! – сказала Александра, торопясь.
Женщина покачала головой и вышла. Сквозь пластиковую дверь Александра слышала, как она напористо с кем-то разговаривает, но слов разобрать не могла.
Появились две девушки в веселеньких костюмчиках и поставили Вите капельницу.
Александра стиснула зубы, когда они искали у ребенка венку на ручке: так горько было, что она не может принять его боль на себя!
Она могла только гладить и целовать малыша и плакать, но если бы это еще хоть немного помогало!
Прошло минут пятнадцать, и Вите, кажется, стало получше. Он открыл глаза, завозился у нее на руках и даже потянулся к погремушке, которую Гриша показал ему. Он хотел еще дать брату бутылочку с водой, но Александра запретила. Нельзя кормить и поить, пока врач не разрешит.
Когда женщина вернулась, Александре показалось, что она расстроена и не знает, что делать. Сердце быстро забилось где-то возле горла, но спрашивать прямо было нельзя, чтобы не волновать Гришу. Женщина притянула к себе лист бумаги и стала задавать вопросы, на большинство которых Александра ответить не могла.
– Про прививки я ничего не знаю, но Витя не говорил, что какие-то не сделаны… Ничем, кажется, не болел… Вроде бы доношенный… – вот и все, что она могла сказать.
Врач была очень симпатичная девушка, но молодая, и Александре не верилось, что она сможет помочь, хоть, записав всю информацию, та и улыбнулась, пообещала малышу скорое выздоровление и попросила не волноваться.
По голосу было ясно, что она просто хочет подбодрить Александру и не дать ей впасть в отчаяние, вот и все.
Когда девушка ушла, еще раз повторив, что волноваться не о чем, Александра поняла: надо снова звонить Колдунову и прямым текстом сказать, что, если он не вмешается, ребенок погибнет. Что местные алкаши и вчерашние выпускницы мединститута никак ему не помогут. Малыш еле дышит, а они выясняют, от какой беременности он родился…
Руки были заняты, и она попросила Гришу подать ей телефон, но тут появился старик с очень густыми, нависшими над глазами бровями. Он был в чем- то уличном, так что Александра сначала не поняла, что это врач, решила, пациент ошибся дверью.
…Соня уже засыпала, когда позвонил дежурный хирург. Сегодня работал один из поликлинических докторов, твердо придерживавшийся главной заповеди врачебного труда: «первое, что необходимо сделать, это снять с себя ответственность». Сквозь зубы он проинформировал свою непосредственную начальницу, что поступил ребенок с инвагинацией и надо с этим что-то делать, между тем как у него нет сертификата детского хирурга.
Соня вскочила, натянула спортивный костюм и побежала к выходу: вообще врача из дома в экстренных случаях должна привозить «Скорая помощь», но быстрее ей будет доехать на велосипеде. Только когда она завязывала шнурки на кроссовках, из комнаты вышел папа и сказал, что на велосипеде ночью опасно, лучше он сам ее отвезет, так что через десять минут она была уже в приемном покое.
Там ее ждал еще один сюрприз: ребенок оказался не кем иным, как сыном Стрельникова. Соня поморщилась – общеизвестно, что у медиков и членов их семей все болезни протекают черт знает как. Оставалась слабая надежда, что дежурный врач ошибся и у ребенка просто кишечная инфекция, но рентгеновские снимки показали его правоту.
Соня позвонила детскому хирургу – тот не отвечал. Что ж, имеет право, никто не в состоянии находиться в боевой готовности постоянно.
Тогда она набрала детскую областную больницу. Там доктора в принципе не отказывали, но на всякий случай, представившись, она сразу сказала, что речь идет о сыне профессора Стрельникова.
– Да? – ответил собеседник без всякого энтузиазма. – Вы знаете что, найдите вашего детского хирурга и попробуйте расправить консервативно.
– Может, лучше сразу к вам? – спросила Соня, несколько обескураженная таким решением. – Сейчас ночь, дороги пустые. Наша «Скорая» за час
