Передернулась. Нет, лучше наверх, через радиацию.
– Комар, ты точно запер дверь внизу? – спросил Убер. – А то что-то дует.
Пора. Скинхед вместе с Комаром ухватились за рычаг.
– Залипла, сука! Таджик, помоги!
Вместе с молчаливым Таджиком они уперлись в рычаг двери. Раз-два, взяли! Крииии.
Рычаг, наконец, поддался. Гермодверь отворилась.
В первый момент они зажмурились. Из двери вливался в тамбур поток неразбавленного белого света.
– Вот, блин, – Убер закрылся рукой. – А это еще ночь!
Герда, в последний раз побывавшая на поверхности много лет назад, еще до Катастрофы, ошалела. Глаза ее, привычные к вечному полумраку, слегка разбавленному светом карбидок и электрических фонарей, запросили пощады.
Убер выпрямился, встал в проеме. Герда сквозь слезы и режущую боль видела его истончившийся в потоке света высокий силуэт.
– Леди и джентльмены, приглашаем вас на увлекательную прогулку по ночному Петербургу! – объявил скинхед. – Похороны за ваш счет!
– Убер!
Скинхед повернулся к компании.
– Готовы? – спросил Убер. – Ну все, двинулись. С богом.
Пространства оказалось много. То есть, до черта и больше. Темные облака зависли в белесом питерском небе, света, чтобы все рассмотреть, хватало. После мрака подземелий его, света, было даже слишком много.
Герда огляделась, чувствуя, как комок подкатывает к горлу. Слева – горчичного цвета здание, две серые колонны на входе. Рядом – маленькая желтая часовенка.
За ней возвышается желтая, окуполенная громада Владимирского собора.
Отдельно от собора – двухъярусная колокольня.
У Герды от простора едва не закружилась голова. Девушка охнула, села на землю. Хотелось уцепиться за что-то, чтобы не улететь туда, в полное света бесконечное пространство над головой. Она ухватилась двумя руками за ржавые перила ограждения.
– Агорафобия, – констатировал Убер. – Не бойся, красна девица, не улетишь. Дай руку!
– …и сердце, – добавил Комар.
Герда вспыхнула:
– Ты у меня дошутишься!
Даже страх на мгновение отступил. А вот тошнота – нет.
– Только не трави в противогаз, – посоветовал Убер. – Цвет лица испортится.
– Убер!
Ненависть сделала то, что не могла сделать храбрость. Герда встала и бодро зашагала вперед. Пространства по-прежнему казались бесконечными, но с этим уже можно было справиться.
Комар хмыкнул и показал девушке большой палец. Так держать. Таджик взвалил на плечо рюкзак и потопал вслед за Убером.
Вокруг был Петербург. Холодный, осенний, неприветливый.
Мертвый.
Люди ушли отсюда двадцать лет назад.
– Там вход во Владимирку, – сказал Убер негромко. – Смотрите внимательнее, оттуда могу полезть веганцы.
«RENAISSANCE HALL», прочитала Герда золотую надпись на фронтоне. «Зал Возрождения». Надо же, еще не совсем забыла английский.
Серое здание. Герде оно показалось чудовищно большим, почти бесконечным. Тут, наверное, тысячи семей могут разместиться, подумала девушка.
На нижнем этаже – книжный магазин. Надпись на фронтоне с выпавшей буквой «В». Буква «О» тоже держалась на честном слове…
– Это что еще за «букоед»? – спросила Герда.
Одна из оставшихся букв вздрогнула и отвалилась. Бух! Эхо разлетелось на полквартала.
Компаньоны пригнулись. Резкий громкий звук в окружающей их мертвой тишине прозвучал, как сигнал опасности.
– БукеД, – прочитал Убер. – Я подарю вам «букеД», мадам. А потом мы возьмем билеД и поедем на балеД. Что за бред я несу? Подождите меня, я быстро.
Прежде чем кто-то успел возразить, скинхед бодрой рысцой добежал до книжного магазина, исчез внутри. Что-то негромко упало. Убер глухо выругался, что-то с грохотом передвинул. Тишина. Комар с Таджиком нервно оглядывались, держа оружие наготове. Через пару минут скинхед вышел из магазина, направился к компании. В руке у него что-то было.
Убер помахал маленькой белой книгой, запаянной в прозрачную пленку.
