Скинхед повернул голову. Комар спал рядом, приоткрыв рот. Кажется, ему снилось что-то плохое – он дергался и стонал во сне.
Компания расположилась на ночлег в подвале. «Сколько их было, таких подвалов? – Убер покачал головой. – Я уже и не помню».
Таджик посмотрел на Убера невозмутимо и кивнул. Смена Таджика, понял Убер. Хорошо. Левая нога затекла так, что сдохнуть можно. Он перевернулся на другой бок… Тонкие иголочки забегали по затекшей ноге, он поморщился, не открывая глаз.
Снова задремал. Внезапно дернулся, проснулся. Тягостное ощущение не отпускало. И не сон, и не пробуждение. Какая-то муть, а не жизнь. Внутри болело, где-то в районе печени. «Хорошо бы, – подумал Убер. – Один раз проснуться и чтобы ничего не болело».
Убер зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть.
– Снятся всякие… лиловые негры, блин, – проворчал он. Шея занемела. Он с треском размял ее, покрутил корпусом из стороны в сторону. Хрустнуло где-то в пояснице. Нормально.
Поднялся на ноги. Все, отдых закончен, надо двигаться.
– Подъем, красавчики и красавицы, – он потряс Герду за плечо, тряхнул Комара, потом повернулся и пнул Ахмета в бок. – И ты, урод, тоже вставай.
Ахмет дернулся, перекатился набок. Встал на четвереньки. Словно вцепился в землю, в битый кирпич ногтями. Молодой зверюга.
Ахмет взглянул на Убера исподлобья – с ненавистью.
Скинхед хмыкнул. А злости в этом типе хоть отбавляй. Злости – или страха?
Наплевать.
– Герда! Вставай, сказку проспишь! – позвал он.
– Что? – полусонная девушка села, покачиваясь, точно пьяная. В спутанных русых волосах застряли ниточки и щепки. Убер хмыкнул, аккуратно вытащил из волос мусор.
– Идти пора, – сказал он мягко. Размяк бродяга?
– К-куда?
– Домой.
Пока девушка приходила в себя, Убер сел, прислонился спиной к стене. На мгновение прикрыл глаза. Только одну секунду подремлю, а то сердце как надорвавшийся мотор…
– Убер! Вставай! – голос Герды.
Он проснулся. Сердце то замирало, то начинало усиленно стучать.
Надо попить воды и – побольше. Похоже на симптомы обезвоживания. Убер поморщился. И аспирина бы еще зажевать…
Угу, где бы его взять?
Компания завтракала в полном молчании. Похоже, никто толком не выспался. Скоро на улице окончательно стемнеет, и можно будет идти дальше.
Ахмет угрюмо дожевал выданную ему порцию зеленого брикета. Он сидел отдельно.
Убер спросил:
– Итак, слегка охуевшее дитя природы, что мы с тобой будем делать?
Ахмет посмотрел на скинхеда с ненавистью. И ничего не ответил, отвернулся.
Компаньоны наперебой высказывали предложения:
– Убьем?
– Выгоним?
– Отправим к веганцам?
– Чего-о? – все обернулись к Комару. Тот сконфуженно пожал плечами.
– Да пошутил я, пошутил!
Ахмет оскалился. «Я умею быть неприятным. Вы увидите».
– Звериный оскал деспотизма, – прокомментировал Убер эту гримасу. – Слушай ты, царь народов, а как ты здесь вообще оказался? Царям на поверхность не положено. И почему один?
– Может, он как мы? – остановила его Герда. – Восстание взяли, да? – повернулась она к бывшему царю. – Веганцы?
Ахмет молчал. Его темные глаза перебегали с Герды на Таджика, с Таджика на Комара, затем снова на Герду. На скинхеда он старался не
