В следующий момент скинхед ударил его головой в лицо. Короткий жесткий звук. Кррак! Ленинградец отшатнулся, отступил назад, с трудом удержал равновесие. Опустился на колено. Глаза на мгновение стали бессмысленными. Из носа хлынула кровь. Залила подбородок.
– Ну, добрый вечер, что ли, – сказал Убер. Один из его окуляров тоже пошел трещинами. – Мерзкий, промозглый, радиоактивный. Все, как я люблю.
Ленинградец молчал. Нокдаун?
– Ты знаешь, с кем связался? – скинхед пошел по кругу. – Ты со скинами связался, сука!
Ленинградец поднял взгляд. Из разбитого лба текла кровь. Но боли он словно не замечал.
– Вставай, – велел Убер. – Не люблю бить лежачих.
Ленинградец протянул руку, зацепил под подбородком и стянул маску. Глубоко вдохнул. Прикрыв глаза, с наслаждением выдохнул. Пар дыхания.
– Готов? – спросил Убер.
Ленинградец отбросил маску в сторону. Лицо морпеха было спокойным, из разбитого носа текла кровь, он вытер ее ладонью.
– Конечно, – он выпрямился. – Потанцуем?
Убер не успел ответить. Ленинградец бросился в атаку. Комбинация. Кулак, колено, локоть. Раз, два, три. Быстрый, сильный, мощный боец. И, в отличие от Убера, не замученный каторгой и алкоголем… Один из ударов пробил защиту.
Скинхед отлетел, рухнул на колени. Его повело. Пауза.
– Готов? – спросил Ленинградец. Убер поднял голову, сфокусировал взгляд на противнике. С трудом, чудовищным усилием, встал на ноги, выпрямился.
Его шатало. Он закашлялся, в последний момент задрал маску надо ртом… Его вырвало кровью.
Кровавые сгустки на белом, чистом снегу.
Убер вытер рот перчаткой, ухмыльнулся. Снова натянул маску. Скинхед выпрямился. Повел плечами. Попрыгал на месте, потряс руками, разминаясь. Встал в стойку.
– Еще бы.
– Только постарайся меня убить, – сказал Ленинградец. – По-настоящему постарайся. Это важно.
– Можешь не беспокоиться. Поехали.
– Понеслись.
…Скинхед упал.
Ленинградец сделал шаг, навис над лежащим Убером. Поднял ногу. Убер увидел ребристый протектор подошвы, наполовину стертый.
– Щеглов! – крикнула Герда.
Ленинградец замер. Медленно повернул голову. Герда шла к нему, подняв руки над головой.
– Не надо! Ты ведь Щеглов, правильно? Ты мне сумку помог поднять. На Владимирке. Помнишь?
Ленинградец выпрямился, опустил ногу. По лицу было трудно понять, о чем он думает. Герда вспомнила. Вспышка. Вспышка. Вспышка. Искаженное лицо морпеха, когда он стреляет в своих товарищей и друзей…
Сейчас его лицо было совершенно спокойным. Даже ледяным.
«Убей своих друзей». Кажется, я сделала большую глупость, подумала Герда. Растопить заледеневшее сердце – не под силу никакой Герде, даже если она врач, и прекрасно знает, что это за кусок мяса такой – человеческое сердце.
– Споем, товарищ боевой, о славе Ленинграда, – негромко запел Убер, пытаясь подняться. – Давай, вспоминай песню. Слова о доблести его… не первый век звучат… Давай же!
Ленинградец помедлил. Потом ударил его локтем. Голова Убера мотнулась, врезалась в крышу. Треснул второй окуляр.
– Черт, – сказал Убер. – Что ты бьешь, как девчонка.
– Убер, нет! – закричала Герда.
Скинхед засмеялся.
– Что смешного? – Ленинградец поднял бровь.
– Зря стараешься. Бесстрашного человека можно уничтожить, но нельзя победить. Или, как сказал один умный парень, деревья умирают стоя… И пиздят всех ветвями до последнего!
Бууух. Здание вздрогнуло и словно осело под собственной тяжестью.
Герда видела, как морпех Щеглов бьет скинхеда раз за разом. Точно замешивает тесто. А тот встает и встает, как неваляшка.
Убер в последний раз упал лицом на поверхность крыши. На жесть. И замер.
Ленинградец его убил? Герда не знала.
– Убер! – закричала девушка. Вытащила нож и бросилась вперед.
