Нужно броситься в сторону, подумал он. Но остался на месте. Сейчас, сейчас… Тело отказывалось повиноваться.
– Ладно, пусть живет, – буркнул лилипут. Убрал пистолет за пояс.
– Вот и хорошо, – сказал Акопыч. Посторонился, сделал издевательский поклон: – После вас.
Лилипут посмотрел зло, но прошел вперед. Даже не обернулся, мелкий засранец.
Пауза.
– Спасибо, – сказал Артем. От пережитого страха у него внутри все тряслось. Мочевой пузырь пульсировал, точно второе сердце. Артем усилием воли удерживал его под контролем. Помочиться хотелось невероятно.
Старик Акопыч покачал головой.
– Не за что. Больше не связывайся с Георгием.
– Но он же не выстрелил бы, верно? Верно?
Старик помолчал. Потом потер седой лохматый затылок.
– Не знаю, – сказал он. Артем вскинул голову. – Честно, не знаю. Мы ж циркачи, народ творческий. От нас всего можно ожидать. Положил бы Гоша нас тут обоих… раскланялся и пошел дальше, номер репетировать.
– Э…
– Шучу, – старик ухмыльнулся. – Мне-то чего бояться? Максимум бы он тебя пристрелил. Одним «шнурком» больше, одним меньше. Ладно, хватит болтать, собрание начинается.
Старик отвернулся, посмеиваясь. Артем так и остался стоять с открытым ртом.
«Ну и порядочки!»
– Рот закрой, птичка влетит, – сказал неизвестно откуда взявшийся Гудинян. – Ты на собрание?
– О чем будем говорить? – спросил Артем.
– Что? – Гудинян пригладил свои взъерошенные волосы.
– Я спрашиваю: о чем говорить будем?
– О войне.
– Никакой войны не будет, – Питон говорил негромко и веско. Слова падали в толпу, как медленно летящие огромные камни. – По крайней мере, для вас – никакой. Забудьте об этом.
Толпа циркачей загудела, все заговорили разом.
– Тихо! – велел Питон. – По одному.
Дворкин, коверный клоун, выступил вперед. Круглое лицо покраснело от гнева. Или от выпитого. Артем почувствовал резкий запах сивухи, вонь немытого тела. Про Дворкина говорили, что он страшно пьет.
– Я не понимаю, почему мы… Мы что, трусы?!
– Что ты имеешь в виду?
– Что ты – жалкий трус, – Дворкин сделал шаг и ткнул Питона пальцем в грудь. Силач даже не пошатнулся. – Куда ты собрался бежать, Питончик? Веганцы придут и всех нас перебьют…
Несколько мгновений Питон смотрел на клоуна равнодушно. В следующее мгновение силач шевельнулся. Удар.
Дворкин отлетел к стене, врезался спиной. Сполз на землю. Глаза его закатились. Артем вздохнул. Движение Питона было столь молниеносным, что трудно сказать, двигался ли он вообще. Но циркач, упавший на пол, подтверждал: двигался и еще как.
– Мне не нужны храбрые идиоты, – сказал Питон. Циркачи зашумели, но под неподвижным взглядом силача шум быстро стих. Клоуну помогли подняться.
– Очухался? Свободен, – сказал Питон. – Собирай вещи, получи расчет и проваливай. Пьяниц и идиотов я не держу. Можешь идти на свою войну. А у нас есть дела поважнее.
Циркачи переглянулись. Зашептались, загудели, но никто не подал голос в защиту товарища. Артем прямо чувствовал, как сгустился страх. Удивительно. Артем облизал губы. Что с ними со всеми? Дворкин стоял, как побитая собака. Жалкий и несчастный.
– Я… – начал он, сглотнул. На скуле наливался краснотой след от удара Питона. – Я передумал.
– Ты уверен, что хочешь остаться? – уточнил Питон.
– Д-да, – клоун выглядел жалко.
– Хорошо. Но зарплату за два выступления я с тебя удержу. Ты меня понял?
Дворкина перекосило. Но клоун пересилил себя и выдавил:
– Д-да. Да, я согласен.
Старик Акопыч подошел к Питону. Силач стоял, широко расставив ноги и сложив могучие руки на груди. Наблюдал, как циркачи расходятся.
