Исключительные

просторной двухквартирной мансарде с наливными полами, куда переехали тоже недавно поженившиеся Итан и Эш, должно быть, эти последние проснулись и потопали по этому самому полу к камерному холодильнику, роскошному, сумасбродному приобретению, которым они поначалу щеголяли перед друзьями смущенно и с детской гордостью.

– Словами не передать, какое удовольствие мне доставляет этот умопомрачительный агрегат, – поделился Итан.

– Осмелюсь предположить, – сказала Эш, – тут все дело в том, что когда его мать бросила отца, холодильник безнадежно опустел. Знаете, что там держал его отец? Сардины и маргарин. А теперь Итан входит в холодильник и может выбирать себя яства, которые смотрят на него со всех сторон. Не то чтобы это могло возместить ему упущенное, но попытка не пытка.

– Это она вычитала в «Драме одаренного ребенка», – невозмутимо сострил Итан.

Деннис тяжело плюхнулся рядом с Жюль на маленький, набитый поролоном диванчик, отчего дешевенький предмет мебели чуть не сложился пополам. Деннис сбросил ботинки, снял носки и, положив ногу на ногу, удобно пристроил босую ногу на колени Жюль.

– Массаж стоп? – сказал он. – За плату.

– А сколько заплатишь?

– Сколько Итан имеет в час.

– Идет, – согласилась она. – Лучше наличными, но можно и золотым слитком, тоже неплохо.

Она стала разминать снизу и по бокам большие холодные ступни со вздувшимися венами, иногда напоминавшие ей ноги мертвеца.

– О-о, превосходно, – сказал он. – Просто превосходно. Ты точно знаешь, что мне нужно.

Жюль Хэндлер-Бойд растирала ступню мужа старательно, а через минуту уже немного садистски. От кроссовок, в которых Деннис играл в тачбол, ступни у него загрубели. Он закрыл глаза и издал что-то вроде мурлыканья довольного кота. После знакомства с журналом они стали лучше понимать силу Итана в этой жизни и нынешние показатели его богатства, которое своим чередом, если ничто не помешает, будет расти бешеными темпами. Но сюда уже входит его доля в доходах не только от самого шоу, но и от каждой проданной футболки, рюкзака, брелока, мягкой игрушки, пляжного полотенца, ластика с символикой «Фигляндии».

– Из всего этого я делаю вывод, – говорила Жюль, разминая мужу ступню, – что он живет в каком-то другом мире, а значит, и Эш тоже. И когда мы приглашаем их к себе, они, наверно, говорят друг другу: «О, нет, только не это. Мы их любим, но неужели мы должны тащиться в эту дыру с дешевой мебелью, где одни ступеньки чего стоят?» Почему мы раньше этого не понимали? Как мы сквозь землю не провалились до сих пор, ума не приложу. Им не нравится приходить к нам, Деннис. А когда мы вместе ходим обедать и Итан хватается за счет, а мы говорим: «Нет, нет, Итан, не нужно, каждый платит за себя», – как нелепо это с нашей стороны. Как жалко это выглядит. Он это понимал, а мы нет. Он любезно не настаивал, и все.

– Ему, наверно, совершенно не хочется ходить с нами в рестораны для обычных людей, – продолжала она. – Помнишь, в прошлом месяце ходили в турецкий ресторан? Мне не давал покоя фирменный кебаб. Боже мой, ну и подали его с нарезанным салатом и лепешками из микроволновки. Какое испытание для Итана Фигмена!

– К чему ты это все, Жюль?

– Эш с Итаном теперь могут обойтись без фирменного кебаба. А точнее, они обойдутся без нас. Мы никогда не стали бы друзьями, если бы познакомились сейчас. Представь, им говорят: познакомьтесь, очень славные люди – она учится на социального работника, а он специалист по УЗИ. Так они и прониклись симпатией! Поэтому лучше всего знакомиться в детстве – дружить начинаешь просто с тем, кто тебе нравится и кому нравишься ты. Но с возрастом детская дружба начинает тяготить, с друзьями и поговорить уже не о чем, разве что сказать: «Помнишь, как твоя мама пришла домой, а мы никакие. Вот умора». Если не дорожишь памятью о прошлом, отношения лучше разорвать. Когда шоу Итана войдет в коммерческий оборот, станет еще сложнее. Будь я более приличным человеком, я не стала бы навязываться. У них есть друзья и помимо нас. Помнишь, мы видели их на ужине?

Деннис кивнул.

– Подходящие люди, – сказал он.

Друзья Эш и Итана были друзьями современного типа. Молодая пара, муж – инвестиционный менеджер, немного старше жены, которая была дизайнером интерьеров и к тому же вела программу по повышению грамотности в Восточном Гарлеме[7]. Оба гибкие и изящные, в льняной одежде, вечер с ними не столько стеснял, сколько угнетал. Инвестиционного менеджера и его жену Жюль и Деннис не интересовали. Им даже в голову не приходило спросить их о чем-нибудь. Тот факт, что весь интерес устремлялся к их персонам, похоже, не был им в новинку. Они спокойно относились к этому одностороннему потоку, и Жюль неожиданно для себя обнаружила, что засыпает их вопросами. «Какой уровень грамотности в стране?» – в каком-то дурмане спрашивала она у жены. И, не успев выслушать ответ, поворачивалась к мужу с вопросом: «С каких пор термин «портфель» относится к деньгам, а не к произведениям искусства? Получается, если человек работает аналитиком, теперь это означает, что он не психотерапевт, а изучает фондовый рынок». Ее выводило из себя их пренебрежительное отношение, а Эш, обычно очень чуткая к чувствам окружающих, так внимательно следила, чтобы всем хватило напитков, что не заметила ни ярости Жюль, ни равнодушия этой парочки. На том ужине Жюль и Деннис были чужими. Все прочие же находились в своей стихии, за оградой, в камерном холодильнике богатства и значимости.