— А ты сама как думаешь? — подруга фыркнула.
— Я просто думала, что я для него… Что он меня…
— Ну конечно, ты для него и он тебя. За километр видно было. Но толку-то в этом? Ты думаешь, что каждый, кто в тебя втюрится, тут же должен стать таким, как ты себе идеал представляла?
— Да какой там идеал, — махнула рукой я. — Хоть бы на людей не плевал и простолюдинами не обзывался… Это я чего, много хочу?
— По отношению к королю-то?! А ты думаешь, мало, что ли? Он уж такой есть.
— Мне не нравится, какой он есть!
— Ну так ты его и выгнала: сиди радуйся… И нечего драться, — опытная Натка ловко увернулась от моих тянущихся рук и отсела подальше. — Что делать, Сонька. Нельзя же только с куском человека дело иметь, все остальное тоже брать приходится…
— Не хочу все остальное! — стукнула я по яблоне.
— Ну так и сиди.
— И сижу.
…На второй день мое состояние изменилось, но отнюдь не в лучшую сторону. Теперь на место злости пришла тоска. Игнорируя бабушку и Натку, я торчала в кухонном углу возле печки практически целый день, только к вечеру, как заблудший таракан, выползла на воздух.
— Что, не звонил он тебе? — тут же поинтересовалась бабушка, которая стирала в саду.
— Да откуда ему там звонить, — сказала я в сердцах и ушла под яблоню. Натка пошла за мной, и мы повторили вчерашний разговор, изредка переставляя слова. После этого мне всю ночь снилось, как я ругаюсь с королем. Но самое страшное было не это, а то, что я проснулась и осознала, что ругаться мне больше не с кем. Неожиданно я осознала еще одну вещь: я теперь Лида и увижу только во сне! Это ведь не Земля, где зашел в интернет и хотя бы на фото поглядел. Мы никогда не увидимся! Совсем никогда!
Тут из меня потек слезный ручей. Бабушка была на кухне, так что громко реветь я не стала, подавила основные потоки и на трясущихся ногах пошла разыскивать Натку. Подруга сидела на лавочке и озабоченно ела котлету. Я молча схватила ее за руку, подняла и потащила за собой. Увидев знакомую яблоню, Натка впала в панику и заорала:
— Нет уж, Сонька, давай лучше возле дома посидим!
— Я не могу возле дома. Я реву, — объяснила я, вытираясь подолом.
— Ну и ладно, поревешь и перестанешь.
— Нат, а получается, что мы ведь никогда…
— Ну а что ты хотела, если ты его сама выгнала? — скороговоркой затараторила подруга и сунула мне под нос половину котлеты. — Что ж он к тебе пойдет, он же у нас высокородный и все такое, типа своего спасителя не смеет ослушаться…
— Да уж, как что хорошее, так он не смеет…
— А ты уверена, что если он припрется обратно, это будет что-то хорошее?
Я откусила котлету и примолкла. Остаток дня мы сидели возле дома и вели тот же разговор, что и под яблоней. Бабушка молча и сочувственно приносила нам еду.
…В какой-то момент я будто бы очнулась ото сна, встряхнулась и посмотрела на часы. Было уже десять, за кустами сирени краснел закат. Потом я огляделась вокруг и увидела лавочку, заставленную пустыми тарелками из-под наших обедов и ужинов и Натку, остервенело чешущую искусанные комарами голые ноги. Поймав мой взгляд, подруга тоже посмотрела на меня и спросила несколько севшим голосом:
— Ну чего? Очухалась, что ли?
— Вроде бы, — отозвалась я неуверенно, попыталась осторожно подумать о короле, и тут на меня снова накатило.
— Нат, — затянула я. — А мы ведь никогда…
— Да почему никогда-то?! — вышла из себя Натка. — Вон на лугу дыра, пропихивайся в нее и вперед, в объятия нашего величества!
— Дыра! — я даже привстала, так как умудрилась совсем забыть про такую возможность. — Нат, а если он ее закрыл? Он же умеет!
Подруга снисходительно на меня глянула.
— Он что, по-твоему, дурак, что ли? На что хочешь спорим, на месте она. Можно прямо сейчас туда пойти, наше величество вытащить и дальше с ним валандаться!
— Почему сразу «валандаться»? — обиделась я. — На самом деле хорошего даже больше было, правда?
— Правда, почему нет.
— А если его так воспитали, так кто же виноват?
— Теперь мы… То есть я хочу сказать — никто.
— Нат! Да у тебя свое мнение-то есть?! — разозлилась я. Подруга опасливо покосилась на меня.
— Ну, мало ли, какое у меня там мнение… Ты еще драться полезешь, я тебя знаю…
