мне! Вот поэтому и он никого ни любить, ни жалеть не умеет, потому что его самого никогда не любили и не жале-е-ели…
— Ну, пошла, — махнула рукой подруга, присаживаясь за стол, — хуже Маришки. Чего ты расхлюпалась?
— Жалко его.
— Этого еще не хватало… Ладно, пускай ты права, но Лид из-за этого лучше, что ли, делается? И не вздумай учить его жалеть, и тем более, любить — а то я тебя знаю!
— А что я делаю-то? Просто стараюсь с ним по-человечески разговаривать.
— Ну хорошо, разговаривай. Обратно-то отправлять его когда будешь?
— Вот, как и говорила, через недельку где-то… — пробормотала я неразборчиво и вздрогнула от звука открывшейся двери: на кухню всунулся Лид.
— Твои родственники спрашивают, куда вы запропастились, — сказал он, меряя меня непонятным взглядом, — а я присоединяюсь к их вопросу.
— Да идем мы, идем, твое величество, не извольте казнить, — проворчала Натка и, подхватив посудную гору, двинулась в большую комнату.
После обеда, за которым король даже что-то съел, мы расползлись кто куда: Натка снова убежала по зову своих родителей, Маришка под столом играла с новой куклой, а ее родители развалились на диване в сытом полусне. Мы же с Лидом удалились в нашу комнату, где король, остановив взгляд на моей книжной полке, проявил интерес к атласу звездного неба. Я предупредительно вытащила его сама, чтобы он не травмировал обожженную руку: все- таки ему явно было больно, потому что он старался не шевелить пальцами и брал все только левой. Лид с любопытством поразглядывал созвездия нашего полушария и заметил:
— Честно говоря, на вашем небе я видел от силы половину из них.
— Еще бы, — вздохнула я, — у нас же тут Москва, смог… Да и вообще, звезды в нашей полосе видны плохо: туч много. Вот на юге… Или в горах… Мне всегда астрономия нравилась, и как наука, и просто на звезды смотреть… Я ведь, когда доучусь, по специальности буду физик-астроном! — объявила я с гордостью. Лид задумчиво подняв глаза, оглядел собственную потолочную лепнину.
— Знаешь, Соня… — медленно произнес он. — Здесь есть один мир, где очень хорошо видны звезды. Если хочешь, я тебя могу туда отвести.
— Я не против, но… Где это он «здесь»? — я испуганно оглядела комнату. Король улыбнулся и качнул головой:
— Здесь, то есть недалеко от твоего подъезда, за гаражами, как они называются…
— «Ракушки»?
— Да. Когда я вынужден был приходить к тебе в гости, я проходил через улицу и заглянул туда. Проход в другой мир сейчас весьма устойчивый, опасаться нечего, по крайней мере, если я буду с тобой.
— Я и не опасаюсь, — отозвалась я правдиво, — у меня просто дух захватывает. Я же тут с детства живу… И за этими гаражами тысячи раз лазала! То есть я все это время ходила мимо здоровенной дырки в другой мир?!
— Ну да, — подтвердил Лид и вскинул голову. По его домашней одежде пробежал переливчатый свет, и она превратилась в «костюм тореадора». Король поправил манжету над забинтованной рукой, слегка притопнул ногой, видимо, уминаясь в сапоге, и сказал:
— Пойдем, Соня?
— Пошли. Только через дверь, чтобы родственники знали, что мы идем на улицу.
Упомянутые родственники на мое сообщение о том, что мы пойдем прогуляться, почти никак не прореагировали, только Ира пробормотала: «идите- идите, подышите».
На улице как раз дышать-то было особенно нечем: сгустились жаркие безветренные сумерки. Лид, как и обещал, завел меня за ряд ржавых и ободранных гаражей. Под ногами у нас хрустело битое стекло и осколки кирпичей, сзади по спине скребли ветки каких-то дремучих кустов.
— Ой, Лид, тут далеко? — пропыхтела я. — А то тут скоро не только ты, но и я буду в бинтах…
— Нам вот сюда, — отозвался Лид, показывая на узкий проход между двумя гаражами. Он тоже был наполнен битым кирпичом и засажен вездесущими дремучими кустами до такой степени, что туда могла бы влезть, наверное, только Маришка, да и то с трудом.
— Где дыра? — предъявила я королю претензию.
— Вот, — показал он на переплетение ветвей. — Ты ее просто не видишь, Соня. Чтобы пройти в нее, надо отодвинуть эту ветку и идти вперед.
— Там некуда идти.
— Будет куда, — успокоил меня Лид и, взявшись за длинную прямую ветку, отодвинул ее вверх. — Проходи.
Я вздохнула, подняла ногу, размышляя, куда же ее поставить, если нет места, все же опустила куда попало, и вдруг нога встала на ровную твердую почву. Изображение у меня в глазах будто разломилось надвое, я зашаталась и попыталась поймать взгляд Лида.
— Шагай дальше, Соня, шагай, — подбодрил он меня, — а то у тебя, по вашей пословице, одна нога здесь, другая там…
Положив руку мне на плечо, он аккуратно подтолкнул меня вперед. Расколотый мир у меня в глазах дрогнул и почернел. Ноги встали на твердую поверхность, в лицо пахнуло довольно-таки прохладным ветром со странным, каким-то сухим и сладким запахом. Видела я пока что вместо обещанных звезд
