на четыре человека меньше. Скоро они должны были хватиться отсутствующих и узнать,
– Мы приносим свои извинения, госпожа капитан. Это было так неожиданно. Люди перепугались. А системы жизнеобеспечения катера не повреждены? Мы находимся в приполярной области, и…
– Не повреждены, – прорычала Талан.
– Большое спасибо, – сказал Дару и вышел.
Осмотрев двигатель, Хатхуу и Амрита направлялись к капитанской рубке. Нусту в целом одобрила те радикальные модификации, которые собиралась внести Амрита, но для них требовались некоторые детали – и всё же согласие капитанки Талан. Нусту пошла получать и то и другое, а Амрита и Хатхуу не торопясь следовали в кильватере стремительной штурманки.
В этот момент члены экспедиции, возбужденной, гомонящей толпой метавшиеся по катеру, заметили их из бокового коридора. Сначала Амрита услышала плачущий голос Лайза из группы геологов:
– Говорю я вам – вдребезги! Ума перепугалась, прыгнула в спасательную капсулу, и их всех расстреляли с планеты! Я сам видел!
– А Кеону, – нервно спросил кто-то. – Кеону вы не видели?
Но Амрита уже не слушала. Сердце ее сжалось. Ума. Миниатюрная, хрупкая, как статуэтка балерины. Истинная профессионалка, к которой Амрита уже успела проникнуться уважением и симпатией…
– Они уже здесь! – закричал Лайз, наткнувшись взглядом на бочкообразную фигуру инопланетянина.
Эта фраза произвела замечательное по своей силе, хотя и несколько неожиданное воздействие.
Люди бросились к Хатхуу и Амрите. Некоторые, как со злорадством отметила про себя Амрита, все-таки побежали в противоположную сторону. Она еще успела заметить растерянную Нусту в дальнем конце коридора. К ней подошли Гридон и Огэнси, Гридон остановился и о чем-то спросил – скорее всего, пытался узнать, что тут происходит.
Лайз мчался первым. Белки его вытаращенных глаз скользко сверкали. Пот блестел на лице. Амрита увидела, как зашевелились – заструились – щупальца Хатхуу. Затем он растопырил огрызки крыльев…
Тьма объяла коридор, тьма, в которой раздавались крики ужаса, – тьма давящая, всепоглощающая. В ней что-то неторопливо шуршало, сухо и размеренно.
Хатхуу казался фальшивым, ненастоящим, плоской куклой на теле реальности, которую двигает невидимая рука, – и именно куклой он и оказался. Амрита подозревала за этой нелепой куклой кучу грязи, но она ошиблась. Это была крышка колодца, которую грубо сдернули – и оттуда хлынули давно позабытые звуки и ощущения. Обезьяны знали их слишком хорошо, помнили, как сородичи, шатаясь и закатив глаза так, что были видны лишь белки, выходили в ночь, прочь от костра, прочь из безопасной пещеры – и потом раздавался хруст костей.
Их потомки позабыли об этом, старательно спрятали леденящий безысходный ужас на самую дальнюю полку памяти – но его острые зубы, щупальца, смрадное дыхание острыми осколками торчат из каждой легенды, из каждого мифа.
«Мифа, – отчаянно цепляясь за край двери, распахивающейся в пустоту, подумала Амрита. – Мифа…»
И тут она вспомнила.
– Ты открываешь перед живыми существами двери высших планетных систем, – пробормотала она. – Ты указываешь путь к освобождению. Ты всегда пребываешь в моем сердце…
Тьма рассеивалась. Амрита увидела коридор, в котором извивались и корчились тела. У ее ног кто-то корчился и стонал. Ужас так изуродовал лицо человека, что Амрита не сразу узнала Лайза. Сама она тяжело опиралась на стену, вжималась в нее, изо всех сил стараясь стать плоской, но осталась на ногах. Чуть поодаль сидели Макх и Бонем – обнявшись, как дети, застигнутые вкрадчивым ночным стуком в дверь. Лицо Макха было мокрым от слез. Изо рта Бонема сочилась белая липкая ниточка слюны.
– Хватит! – произнесла Амрита с трудом, но и с вызовом, как она надеялась. – Прекрати!
Звезда, венчавшая пузо на ножках, дернулась в ее сторону. Но не было больше хтонического ужаса, безглазой пасти, пожирающей все и вся. А был представитель расы, способной к подавлению воли противника и прочим ментальным штучкам. Подобные расы не были редкостью во Вселенной. Эллориты в свое время построили империю, пользуясь своими способностями в этой сфере. Наверняка в материалах Корпорации сообщалось об этой способности жителей Тхимврук – да только никто этого не прочитал.
Члены экспедиции не собирались контактировать с местными жителями, по крайней мере, настолько близко.
– Ксенофобия, – холодно произнес Хатхуу, – не делает чести разумной расе.
«Все-таки он из ученых, – подумала Амрита. – Из тех, кто слишком быстро мыслит…»
Эта мысль, отстраненная и совершенно чужая, выдернула ее из атмосферы липкого ужаса, которым сочился коридор, и окончательно вернула ее в реальный мир.
– Что… – пробормотал Бонем. – Что ты сделал…
