надеялась, что будет любоваться этими красотами не одна…
Капсулу тряхнуло особенно сильно. Люди повалились друг на друга, как мешки с аппаратурой – такие же неуклюжие и колючие.
«Катер взорвался», – передал по общей связи Бонем.
Управлять собранным на коленке двигателем можно было только снаружи, где он и находился, восседая на торпедоподобной конструкции. Капсулу вел навигатор, настроенный на координаты базы. Бонем корректировал путь, объезжал препятствия. Он единственный видел все, что происходит вокруг.
И только в этот момент Рангут ощутила, ярко и окончательно, что духота, скученность в тесной капсуле и перекошенная морда Макха напротив – это все по-настоящему, взаправду, и она трясется вместе с остальными по изборожденной ледяными застругами поверхности давно замерзшего озера.
Она заплакала. В этот момент что-то ударило ее под дых так сильно, что она согнулась от боли, а слезы – на этот раз от боли – хлынули у нее из глаз.
«Убери свою сикалку, – прохрипел Макх. Это он ударил Рангут. – Не повернуться толком!»
Страшная, никогда раньше не испытанная Рангут злоба вскипела в ее душе, как волна. Она перехватила винтовку поудобнее и ткнула Макха в грудь.
«Вот сейчас тебя выбросим отсюда на хер, место сразу появится!» – рявкнула она.
Макх хотел что-то ответить. Но в этот момент командир – бледный в синеву, покрытый нездоровым потом – поднял руку. Бластер уперся в живот Макха.
Арсигун не воспользовался щедрым предложением Хатхуу; ему, как командиру экспедиции, полагалось собственное табельное оружие.
«Еще раз услышу твой голос, – произнес Арсигун, не открывая глаз, только синие губы шевелились на помертвевшем лице. – Пристрелю сам».
Макх метнул на него злобный взгляд, который вполне мог расплавить стекло шлема.
«Убери винтовку, Рангут», – сказал Арсигун.
Рангут подчинилась.
В капсуле снова воцарилась тишина, в которой было слышно только хриплое дыхание восьмерых человек.
Буро-красный, словно ржавый, водопад был не выше человеческого роста. Но встретить его в краю вечного снега и льда было не менее удивительно, чем обнаружить здесь же заправку для космических катеров.
По берегу реки двигались три устройства, в которых внимательный взгляд узнал бы мотосани, или же снежные мотоциклы на полозьях. Конструкция была выдержана в минималистическом стиле, а то, как была решена проблема передачи крутящего момента в отсутствие стандартных запчастей, вызывало бы восхищение любого инженера. Бонем оказался профессионалом, который может все – и втыкать мегакрюки в планетарную кору, и собрать мотосани из запасного аккумулятора для стекрана, кресла из кают-компании и пары полозьев, отпечатанных на объемном принтере.
Бурая река, извиваясь, уползала куда-то на восток и, хвала всем богам, путь беглецам не пересекала. Следы больших мотосаней шли практически по берегу, и хотя Амрита, Хатхуу и Талан, покинувшие катер последними, не видели капсулы с товарищами, потеряться они не боялись.
«Что это за река? – спросила Амрита. – Почему она красная? Результат экологической катастрофы?»
Перед тем как покинуть корабль, все трое на всякий случай принудительно замкнули каналы передачи скафандров друг на друга – чтобы слышать каждого из товарищей, даже если он потеряется из виду. Амрита знала, что Хатхуу ее услышит.
И он услышал:
«Оксиды железа. Повышенная соленость озера, из которого вытекает река. Оно находится подо льдом несколько миллионов лет. Какие-то бактерии в этих условиях научились окислять и же…»
Хатхуу не договорил.
За спиной спутников что-то загрохотало. Вздрогнула под ногами земля. Сине-зеленая глыба, нависавшая над водопадом, качнулась и съехала в воду.
Амрита притормозила. Увернулась от накатившей на черный берег рыжей волны, а затем и вовсе остановила свой импровизированный снегоход. Обернувшись, она увидела огненный столб, взметнувшийся в небо.
«Ну вот, группа захвата вошла в «Шуструю» и попыталась поднять ее в воздух, – услышала она голос Хатхуу в своем передатчике. – Быстро они…»
Талан тоже остановила свой снегоход, спрыгнула с него и замерла, глядя на черно-красное разлапистое дерево, растущее из снегов там, где осталась «Шустрая». Хатхуу слез со снегохода, чтобы размять свои коротенькие толстые ноги. В передатчике Хатхуу что-то забормотало. Он прислушался.
«Почему… – шелестел в наушниках голос Амриты. – Я специально уволилась… не хочу так жить… и вот опять… не отпускали…»
Она сидела на своем снегоходе, сгорбившись над рулем. Плечи ее тряслись. Прозрачный пластик шлема потемнел, защищая свою обладательницу от нестерпимо сияющей в солнечных лучах бескрайней снежной простыни. Лица Амриты не было видно, но Хатхуу почти не сомневался, что она плачет.
«Если бы не вы, Амрита, – произнес Хатхуу в микрофон. – Они бы сейчас уже расстреляли нас всех с воздуха. Нам очень повезло, что вы оказались вместе с нами. И что вы так здорово умеете, хм, перебирать двигатели».
Он подошел к ней. Осторожно похлопал многопальчатой рукавицей по колену.
