– Э-э, приятель моего зятя, – конфузясь, нашлась Рита.
– И что ему надо здесь?
– Да он весточку приносил… уже уходит, – заволновалась Рита, подталкивая мужа в прихожую. Махнула Андрюхе, мол, вали, и притянула дверь.
– Итоги таковы. Я чуть не умер в тюряге. Моей клиникой владеет мой зам, который женат на моей жене. Денег на банковском счету нет, как нет и самого счёта, и это только вершина долбанного айсберга.
Андрей Васильевич беседовал сам с собой, сидя в синей иномарке экс-охранника.
– В каждом волшебстве всегда найдется чёртов побочный эффект…
Купил тоску, и как её теперь продать, да и кому? Задача архисложная. Если, вообще, выполнимая.
Синяя иномарка подъехала к небольшому зелёному домику сразу за магазином. К слову, доктор переоделся в спортивный костюм, найденный в багажнике.
Бутербродов миновал заполненный сухим бурьяном двор и стукнул в дверь. В ответ ни звука.
– Эй! Тетка Агафья!
Он лихорадочно стал заглядывать в окна, бегая вокруг дома по бурьяну.
– Мужчина, зря вы стучите, – послышался женский голос. Возле ограды стояла сухонькая старушка с бойкими глазами. – Тетка Агафья уже полгода, как переехала.
– А вы не знаете, куда?
– Нет, не знаю, – покачала головой старушка и пошла своей дорогой.
Доктор подозрительно посмотрел ей вслед, но в авто вернулся. Закурил.
– Да уж, да уж, – пробормотал он.
Выкинул окурок, и рука потянулась к бардачку, где лежала книга. Манящее изумрудное мерцание наполнило салон, сладкие стоны полились в уши, как ангельская музыка. Задумчивость на лице Бутербродова сменилась умилением. Андрей Васильевич прижал книжицу к груди, нежно её поглаживая.
– А… ах, – постанывала книжка.
Громкий стук по стеклу прервал соитие. Андрюха испуганно уставился на боковое окно.
– Шеф, довези до Центра, полтораста дам, – проговорил молодой парень, с наколкой «Зина» на пальцах. – Очень надо свалить из райончика!
– Садись! – кивнул доктор, отгоняя наваждение и решительно суя книжку назад в бардачок. – Мне как раз в Центр и надо.
Халюкин в полном прокурорском облачении сидел в своём кабинете за собственным рабочим столом. Напротив него расположилась толстая белокурая баба с пышной причёской и при густом макияже.
– Во сколько вы услышали это матерное слово, Жаннетта Петровна? – вдумчиво спрашивал Халюкин.
Баба немного подумала и стала рассказывать, активно жестикулируя:
– Начало пятого… Да-да, потому что незадолго перед этим четырёхчасовалый гудок на фабрике прогудел.
Очкарик склонился над протоколом, записывая.
– Знаете, товарищ прокурор, мне его рожа сразу не понравилась! Типичная уголовная харя: сросшиеся брови, подбородок такой тупой… и башка лысая! Я ещё подумала…
Хлопнула дверь кабинета. Дамочка прервалась, оглянулась и расплылась в широкой улыбке:
– Андрей Васильевич!.. Вы меня, конечно же, помните…
У Халюкина при виде Бутербродова волосы полезли на макушку.
– Идите отсюда, Жаннетта Петровна, – быстро сказал гинеколог. – Мне с зампрокурора надо поговорить!
– Вообще-то, я уже месяц как прокурор, – уточнил Халюкин.
Баба и доктор изумленно на него посмотрели.
– Ну да, пофиг, – смутился Антоха.
Мир дуален, или «зеркален». На каждое отражение есть своё зеркало, и если зеркало перестанет отражать, то исчезнет всё. Нахрен…
– Смените тон, Андрей Васильевич! – акудахтала бывшая пациентка. – Я, между прочим, даю ценные показания!
– Дадите их в другой раз, – нетерпеливо предложил врач.
– Я – важный свидетель обвинения! Эй, товарищ прокурор…
Халюкин медленно встал. Упёр кулаки в столешницу, и нежданно заорал:
– Вали отсюда, толстая шалашовка, быстро!
Дамочка подпрыгнула и ретировалась. Халюкин сел на стол и закурил. Спросил без предисловий:
– Ты почему здесь?
Жаннетта Петровна просунула негодующий нос в дверную щель:
