– Хреново, – погрустнел Бутербродов. – Значит, надо найти Агафью. Слушай, ну ты же прокурор: пробей, твою мать, по базе… Есть же система поиска, специальные методы…
– Мы найдём Агафью, – заверил прокурор. – Нужно немного времени.
– А его у меня нет, я конкретно на крючке, – подвёл черту врач. – И думаю, что я не первый… – Он на секунду задумался, потом воспрял и развернулся к Барину: – Кстати, друг. Тётка Агафья поразилась, услышав твою фамилию. Я думаю, к ней захаживал твой дед.
– Ты думаешь, он тоже…
– Да, я уверен, – кивнул Бутербродов. – Может, у деда сохранились записи? Типа, архивные бумаги?
– Я хрен ведаю, – размыслил Барин. – Вроде, ничего такого не находил. Вы знаете, парни, я считаю, что не надо изобретать сложности там, где их хватает и так. У меня тут есть замечательный древний камин, ровесник дома, между прочим. Ведьмы в средние века тоже сопротивлялись, идя на костер, но любая магия бессильна против огня… доказано опытным путем!
– Всё-таки настаиваешь, что надо сжечь книжку? – уточнил прокурор.
– Мне кажется, ничего не выйдет, – меланхолично вздохнул доктор. – Тётка Агафья говорила, что только знающий в магии человек может убить дьявольскую невесту.
– Но попробовать стоит? – не отставал бизнесмен, проявляя решительность, присущую успешному предпринимателю. – Если сучка будет драться, то свяжем или осеним святым крестом!
– Боюсь, как бы не было хуже, – сопротивлялся Бутербродов.
Обрати свой страх в веру. Если с верой не получается, то хотя бы вспомни всё то дерьмо, что пережил, авось поможет. Прокурор внушительно сказал:
– Денег и бизнеса, Андрюх, у тебя нет, красавица-жена ушла к другому мужику. Это если не брать во внимание африканскую тюрьму, где тебя чуть не съели. Причем, буквально…
– На нечистую силу мораторий на смертную казнь не распространяется, – заметил Барин. – Состав преступления налицо, жертва есть, прокурор в наличии. А адвокат всё видит, думаю… – он поднял глаза к потолку (читай, к небесам).
– Формальности соблюдены, – согласно кивнул Бутербродов. – Кто выступит палачом книги?
Два верных друга посмотрели на бизнесмена.
– Кто предложил, тот и… танцует девушку.
В это самое время в далёкой африканской стране наш знакомый проводник, тёзка великого политика, подал продавцу на рынке местные деньги, то ли коричневые, то ли зелёные.
– Сдачу оставь деткам, – сказал он великодушно, подхватил пакет с покупками и потопал прочь.
Но на пути его возникли двое белых людей в строгих деловых костюмах.
– Пройдёмте с нами, сэр, – непререкаемым тоном заявил один по-английски.
– Wha-aa-t?! – возмутился Уинстон. – Hell!..
– Сэр, вы обвиняетесь в сбыте фальшивых денег, – просветил второй белый. – Мы из Интерпола. Не сопротивляйтесь, будет только хуже.
Спустя три дня, заросший колючей щетиной африканец сидел в железной клетке в зале суда. Рядом находился неизменный адвокат в сером костюме.
– …помог бежать русскому арестанту, – монотонно бубнила «фригидная уродина», а по совместительству судья-негритянка. – По совокупности преступлений, я приговариваю Уинстона Льюиса Джонса к двадцати годам лишения свободы, без права досрочного освобождения. Приговор понятен, мистер?
Свобода – это самая великая ценность, которую подарил нам Господь Бог. И расплачиваться ею за грехи грустно, но особенно обидно, если грехи чужие.
– Ваша честь! – закричал бедный полиглот. – Я ни в чём не виноват! Это всё русский! Он дал мне эти доллары! А про его побег я сам узнал из газет!
– Приговор понятен, – утвердительно кивнула судья. – Он может быть обжалован в установленный законом срок. Процесс окончен, – негритоска стукнула молотком.
Полиглот был не способен падать в обморок в принципе, поэтому и не упал.
– Мужайтесь, Уинстон, – сказал с неподдельным сочувствием адвокат.
– Вы не знаете, мистер Смит, куда меня собираются отправить? – удручённо спросил осужденный.
– Наверняка в тюрьму номер шесть. Известна больше под названием «Людоедка». Зря вы связались с сумасшедшим русским! Мне искренне жаль!
Синяя легковая машинка подрулила к коттеджу на двух хозяев. Свет ярких фар резал мрак, как острый нож талое масло. Коттедж стоял целиком во тьме.
– До завтра, Бу, – сказал Антон, протягивая руку.
