словами, автор говорит женщине: твои планы и стремления не имеют значения, когда они не касаются любви. Единственное, что ценно в тебе, – это твоя способность вызывать любовь и быть полезной своему мужчине. Говорит, правда, не слишком талантливо и убедительно. Но в том-то и дело, что это твердят женщинам постоянно, начиная с самого раннего детства. А как известно, капля камень точит».
– Уф! Хорошо, – Густав снова поцеловал Хизер в ухо. – Могу ли я признаться, что мне нравится, когда ты критикуешь не меня?
– Я так рада, что «Дамский угодник» заказал мне целый цикл обзоров! Всё жду, когда им надоедят мои шуточки и они прикроют лавочку. Хотя, конечно, это несерьезная работа…
– Ну да, всего лишь любовные романы, да еще и для женщин, что же тут серьезного?
– Уел!
Хизер подняла руки, словно сдаваясь. А потом спросила:
– А у тебя как дела? Я слышала очень обнадеживающий стук клавиатуры.
– Я снова взялся за «Адвоката для невинной». У меня появилась одна идея. Хочешь посмотреть?
– Ты еще спрашиваешь! – воскликнула Хизер и отложила ноутбук. – Пошли!
Они прошли в кабинет. Густав усадил Хизер в свое кресло, сказал с затаенной гордостью: «Вот. Читай, пожалуйста», – и устроился сзади, чтобы было удобнее целовать ее в затылок. Хизер прочла:
«Аня сжалась в комок, с головой накрылась вонючим жестким одеялом, чтобы хоть как-то спастись от холода и шума, и попыталась уснуть. Ее соседки по камере большей частью не спали. Двое ссорились из-за украденной шпильки, и с минуты на минуту дело должно было дойти до драки. Еще одна горланила хриплым голосом непристойную кабацкую песню. Безумная монахиня, которую взяли за бродяжничество, громко молилась и восклицала: «Прокляты! Все вы прокляты!» Аня была с ней согласна.
Громко заскрипела дверь. Вошел исправник и крикнул:
– Громова! Ступай в кабинет! К тебе пришли!
«Кто пришел и зачем?» – думала Аня, пока ее вели по длинным холодным коридорам. Однако три дня жизни в тюрьме приучили ее держать рот на замке.
В большом, сером и холодном кабинете за столом сидела женщина в белоснежной блузке с высоким, застегнутым темной брошью воротничком. Ее пышные волосы были высоко зачесаны назад и сколоты гребнями, и вся она была такая чистенькая и аккуратная, что Аня сразу почувствовала себя немытой оборванкой, вспомнила, что уже три дня не меняла белье, что ее прическа растрепана и в ней застряли соломинки из дырявого тюфяка, ощутила, как гудит и ноет всё тело, и разрыдалась.
Женщина вскочила из-за стола, усадила ее на стул и обняла.
– Моя дорогая, – сказала она. – Сколько вам всего пришлось пережить! Но скоро всё кончится, я обещаю. Я буду защищать вас и добьюсь вашего оправдания.
Когда смысл ее слов дошел до разума Ани, она заплакала еще сильнее. В этом месте человеческое участие было почти невыносимой роскошью.
– Вы ей еще не адвокат! – буркнул исправник. – И прекратите обниматься с осужденной».
– Исправник? – спросила Хизер, прервав чтение. – Ты уверен?
– Да, так у них называли полицейского, – ответил Густав. – Я смотрел в Википедии. Ты читай дальше!
Хизер продолжила чтение.
«– Не осужденная, а подозреваемая, – строго поправила женщина. – И она станет моей клиенткой, как только подпишет договор. И тогда я буду иметь право от ее лица подать жалобу на ненадлежащее обращение. Так что потрудитесь, чтобы оно было надлежащим. А сейчас затопите камин, принесите бедной девочке чаю и оставьте нас. –
Обращаясь к Ане, она продолжала:
– Я сегодня подам прошение об освобождении вас под залог.
– У меня нет денег, – пролепетала Аня.
– Так часто бывает, – улыбнулась женщина. – Мы подумаем об этом. А сейчас разрешите представиться. Меня зовут Екатерина Абрамовна Флейшиц, я изучала юриспруденцию в Париже и Петербурге, а сейчас работаю помощником присяжного поверенного. И, как я уже сказала, я буду вас защищать.
Исправник, сердито фыркая, как морж, но не произнеся больше ни слова, принес чай, исполнил все остальные поручения женщины и наконец вышел из кабинета. Огонь весело затрещал в камине, и вскоре в комнате стало тепло.
– А теперь, пожалуйста, Аня, расскажите мне всё по порядку, – попросила Екатерина Абрамовна».
– Абрамовна? – переспросила Хизер.
– Да. Это у русских бывает такое второе имя по отцу, – пояснил Густав. – Я уточнял. Как тебе в целом?
