сестры.
Шатера нашла мальчишку в общей столовой. Наряду с другими воинами он ел и веселился, травя пошловатые байки, слушая мужские скабрезные анекдоты. Их взгляды пересеклись лишь на мгновение.
Мэд не увидела в глазах Анигая ни боли, ни сожаления. Он смирился. Забыл Аду, как проблемный сон. Освободился от сестры, за которую надо вечно переживать, подставляться. А подставлять свою шкуру под удар Анигай не любит. Что ж, похоже, Руар воспитал его правильно. Здесь действительно выживает лишь сильнейший, тот, кто ставит собственное благополучие превыше всего. Кто любит себя больше близких.
Жаль лишь, что Мэд, похоже, утратила способность мыслить так же, как Анигай. Иначе бы на душе у шатеры сейчас не выла стая раненых драгов. Не было бы так противно слышать смех Анигая, который с пугающей скоростью сумел вычеркнуть из памяти родную сестру.
Ада была лучшим, что случилось в жизни Мэдлин. Это Ада показала ей, что в жизни можно полагаться не только на себя, но и на близких людей. Что все-таки не всем на тебя плевать. Это Адамаск пришла на не слышный никому плач Мэд. И шатера, в отличие от Анигая, никогда этого не забудет.
Холодно. До дрожи. До озноба. Острые камни режут спину. С трудом открываю глаза. Не могу понять: жива или уже нет…
Звездное небо. Такое же холодное, как и мое насквозь мокрое, местами уже обледенелое алое платье.
Сначала я почти ничего не чувствую. А потом приходит боль.
Боль, раздирающая изнутри, а вместе с ней осознание — жива!
Собрав последние силы, с трудом приподнимаюсь на локтях. Левую руку почти не чувствую. В спину будто воткнули штырь, но… двигаться все же могу. Кожа местами содрана в кровь. Не спеша ощупываю себя: вроде переломов нет. Правда, каким чудом — не знаю. Упасть с такой высоты и не разбиться об острые скалы… Только сейчас понимаю: просто несказанно повезло, что я выпрыгнула из окна во время сильного прилива, иначе бы точно от меня осталось одно лишь воспоминание.
Оглядываюсь. Не могу понять, куда меня вынесло волной. Но это уже не Руар. Сумрачный лес? Скорее всего. Первая хвойная поросль начинается метрах в трех от меня.
И что теперь делать? Куда идти? Если мое ковыляние вообще можно назвать «идти». Все же должна признать, выживание после такого падения не входило в мои планы. Наивная, думала — отмучилась, а тут… Похоже, моя судьба никак не уймется. Недаром Акраба всегда говорила, что у меня поразительная живучесть. Сама диву даюсь, что выжила и на этот раз.
С неимоверным трудом поднимаюсь на ноги. Платье от воды и льда почти неподъемно, но и снять его нельзя. Сухой одежды-то нет. После пары неудачных попыток мне удается отломать от ближайшего дерева толстую ветку, на которую я могу опираться как на посох. Хотя толку от этого посоха… Босые ноги зябко ступают по покрытой вечерним инеем земле. Не замерзну насмерть, так сожрут драги в Сумрачном лесу. Даже дреда при себе нет — Карл, сволочь, отобрал еще в Аскорэоре.
Радует лишь одно: сомневаюсь, что после такого полета в бездну океана Карл или Глэдис будут меня искать. Даже смешно: чтобы обрести долгожданную свободу, мне надо было просто умереть.
Вот только что теперь делать с этой свободой? Вопрос, ответа на который я не нахожу.
Дурной день и не менее дурная ночь. И сон… Все тот же проклятый сон, который почему-то неотступно преследует Верховную Ведунью, стоит ей только закрыть глаза.
Нет никаких сомнений — это снова она. Тот же знакомый силуэт. И та же императорская корона.
Арасэли.
Будь она проклята!
Нет. Глэдис не видит лица. Но этого и не надо. Жесты, манера, осанка — все ее.
И голос нетрезвого Бэра… Верховная Ведунья даже чувствует тошнотворный запах его перегара.
— Что, если девчонка обвела нас вокруг пальца? Что, если она никогда…
— Нет! — С диким воплем старуха резко садится на своей узкой аскетической кровати. — Нет… Она не могла это сделать… Она бы просто не посмела… Она…
Мне несказанно везет. Хоть в чем-то… Течение выбросило меня на берег неподалеку от дороги, ведущей через Сумрачный лес в Адейру. На мое счастье, одной семье поселян взбрело в голову именно в это время поехать в Сариту — городок, расположенный на окраине столицы. Тощий старик-
