подъём одного из её основных навыков: «Скрытности», «Следопыта» или «Орлиного глаза».
Следующими под мой взгляд попали еретики. Увы, но они – основной расходный материал. У всех – навык ношения среднего доспеха и владения своим оружием (то есть булавы у парней и копья у девушек). Кроме этого, парни обладали навыком «Боевой клич», а девушки – навыком «Охотник», позволяющим не только добывать шкуры и мясо с убитых животных, но и лучше замечать их уязвимые места. Но вот характеристики и уровни… Как говорится, «обнять и плакать». Особенно девушек, среди которых попадаются весьма… фигуристые и приятные на глаз и, как я подозреваю, на ощупь. Уровни с первого по третий не вселяют гордости за моё могучее воинство. Разве что Вальтер и Джонас, с их пятым и шестым уровнями несколько выделяются. При этом Джонас к начальному «набору юного еретика» добавил «Лидерство», что подтвердило правильность моего решения назначить командиром еретиков именно его, а Альберт получил «Атаку», что заставило меня мысленно покачать головой. Всё-таки основной задачей щитоносцев было не «уничтожить врага», а «не дать врагу добраться до нас с Пьеном и феечек». Но, как я уже и говорил, у еретиков подобные отклонения от оптимального развития встречались сплошь и рядом.
Ну и наконец сам Фабрис, Великий и Ужасный. Бешеная регенерация, лучший из имеющихся доспех, тяжёлый орочий топор… В общем, единственная проблема с ним – это следить, чтобы его лицо (или морда после оборота) было направлено в сторону врагов.
Переведя взгляд на медитирующего неподалеку Пьена, я процитировал про себя Скарлетт О’Хара: «Я подумаю об этом завтра». Тем более что его полоска опыта была уже почти заполнена, так что завтра это, скорее всего, будет уже не совсем тот Пьен, что сегодня.
Поднявшись, я размял конечности. Над дорогой уже вовсю плыл манящий аромат жареной свинины. Веселушка Фрося, до странности похожая на вчерашнюю Глашу, устроилась у меня под боком и протянула шампур с нанизанными кусочками мяса. Конечно, разведённый у дороги костёр – это не огромная, специально построенная печь, и даже не мангал, так что некоторые кусочки подгорели, а другие были явно приготовлены по старинному английскому рецепту[55]. Но это не имело никакого значения. Так что я, отчётливо сознавая, что прямо-таки нарываюсь на проблемы, обнял придвинувшееся ко мне плечико. Конечно, когда об этом узнает Глаша, будет… не очень хорошо. Но сильно подозреваю, что разрешение конфликта выльется в серию эдаких мини-квестов, завёрнутых вокруг дипломатии и, возможно, улучшающих её достижения[56].
Когда последний кусочек жареного мяса был съеден, я отдал приказ погасить костры и продолжать движение. Впереди нас ждал объект, отмеченный феечками на карте как деревня Красноголовики. С минуту я покатал в сознании мысль о том, почему эта деревня так называется. Покатал и выбросил из сознания. Вариантов было слишком уж много: от того, что в деревне большинство или хотя бы значимая часть населения – рыжие, и до того, что некогда деревня была сожжена особо зверским образом, и языки пламени над сгорающими чёрными стенами напомнили кому-то пресловутые «красные головы».
Открывшаяся перед нами деревня была раз в десять больше крохотного Яблоневого хутора. И толпа, «радостно приветствующая нового господина», также была больше раз в десять. А значит, численно превосходила мой отряд почти вдвое. Правда, Изменчивые ветра варпа шептали мне, что мораль встречающих, в буквальном смысле этого слова, на нуле, и они сами не знают, будут нападать или убегать.
Возглавлял толпу крестьян с дрекольем седой мужик чуть более средних лет, подпираемый двумя детинушками ростом почти с Фабриса. Взгляд предводителя этого «стихийного восстания крестьянства» мне сразу не понравился. Да и после взгляда на запись имени сего персонажа моё мнение о нём ничуть не улучшилось. «Ефим Жлобный». И прозвище то ли от «злобы», то ли от «жлобства», а скорее всего, совмещало в себе оба понятия. Нет, такой самолёт не полетит. И такой староста мне в моей деревне не нужен.
– Уходь, поганый! – начал впечатляющую речь староста. – Нету тут для тебя ни дани, ни девок!
–
– А плевать! – заявил Жлобный, чувствуя за спиной поддержку своих сыновей… Правда, остальной народ как-то не спешил поддержать его притязания. «Народ безмолвствует» – очень и очень нехороший признак для того, кто хочет считать себя над этим самым народом властью. – Прежний хузяин был чернохнижником, и новохо таке жо подобрал! Вот ужо прознает Анператор!
Тут крестьянин был даже в чём-то прав. Когда император Генрих узнает о смене хозяина в домене, он будет… недоволен. Но есть более, чем шанс, что к тому времени я уже успею закрепиться, а бросать свою гвардию или хотя бы сильных герцогов на отвоевание мелкого домена где-то у хвоста Великого Змея[57] будет «несколько несвоевременно».
– Бунтовать?! – медленно и грозно спросил я.
Да, я осознанно шёл на обострение. Видно было, что староста уже успел почувствовать себя эдаким самовластным царьком, и любое ущемление этой воображаемой власти будет им воспринято в штыки.
– Да чуго там базарить?! – взвыл тот из парней, что был слева от уже почти бывшего старосты. – Бей його, робяты!
Они уже начали неторопливо и тяжеловесно набирать разгон в мою сторону, когда я протянул к толпе крозиус и закончил плетение заклятия «Голос Древнего врага». И с некоторым удивлением обнаружил, что мораль бунтовщиков упала даже не на одну, а сразу на две единицы. Оглянувшись, я увидел, как Пьен опускает руки, сложенные в удивительно знакомый жест активации того же заклятия.
