что отсутствующих отношений с хранителями Древних и пропорциональное уменьшение репутации в глазах Империи Грифона.
– А где обитает семья мятежника и бунтовщика? – спросил я у нового старосты, кивнув на колья с тремя головами, водружённые посреди площади.
– Вот… тама… – Староста, представившийся Федотом, грустно понурился.
Я же, напротив, хищно усмехнулся.
– Все слышали? – поинтересовался я у своих. – Вперёд. Деньги и артефакты – в казну! – Не то чтобы я предполагал, что у деревенского старосты найдутся артефакты… но кто знает? – Если кого найдёте, волоките сюда. Остальное – на ваше усмотрение. Но помните: мы не возвращаемся в замок, а идём дальше. Так что всё, что заберёте, потащите сами.
– Ой! – Аки взлетела над забором. – Там лошадка!
– И телега, – подтвердила наблюдение подружки Ариса.
– Берём, – кивнул я.
Не думаю, что в такой большой деревне это последняя лошадь.
Дом у бывшего старосты был большой, так что туда набились почти все. Со мной на площади остались только Фабрис и Пьен. Впрочем, как уже выяснилось на практике, для разгона местных мятежников этого было вполне достаточно.
Подозвав к себе Федота, я раскрыл перед собой книгу знаний и провёл рукой над её страницами. В руке сами собой появились листы пергамента с картинкой понравившегося мне строения, а также изображениями некоторых священных символов насаждаемого мной культа, которые я отдал новому старосте.
– Вот, – кивнул я, – когда мы уйдём, снесёте дом мятежника и начинайте строить вот это… – ткнул я пальцем в чертёж храма ветров. – В алтарной части должна быть доска с вот такой резьбой. А на воротах – вот это. – Теперь мой палец упёрся в изображение восьмиконечной звезды и пылающего ока. Понятно?
– Да, господин, – поклонился Федот. – А с тем, что в доме?
– Что не заберут мои ребята, можете забрать и распорядиться по своему усмотрению.
Минут через двадцать ворота открылись, из них выкатилась телега, влекомая флегматичной, но ухоженной крестьянской лошадкой. Телега была нагружена основательно, но особенного перегруза не наблюдалось. То ли мои ребята (и девушки) оказались нежадными… то ли кто-то (главным образом думаю на Джонаса) пояснил самым жадным, что лучше взять меньше, но донести большую часть, чем хватать всё, что попало, а потом бросать на дороге.
За телегой со связанными впереди руками и верёвкой на шее, соединявшей их в одну цепочку, шли две взрослые женщины, девушка лет восемнадцати и три девочки-подростка.
Джонас передал мне кошелёк, в котором нашлась 721 золотая монета. Подозреваю, что это была не только личная заначка старосты, но и заныканный им последний налог лорду Арениусу.
– Артефактов не нашлось, – вздохнул Джонас.
Отсутствие артефактов в доме хоть и зажиточного, но всё-таки крестьянина менее удивительно, чем было бы их наличие.
– Красивое ожерелье, – обратил я внимание на Ишу, на чьей шейке обнаружилось изящно сплетённое из бисера украшение.
Та смутилась, ойкнула и прикрыла ожерелье руками.
– Ты чего? – удивился я.
– Но… это же… ваше, – запинаясь, пробормотала Иши.
– С чего это? – не понял я. – Я же сказал: «Берите, что хотите». Ты и взяла. Теперь оно – твоё. «Что с бою взято – то свято»!
С радостным визгом феечки кинулись к телеге и повыхватывали из неё понравившиеся им, но сложенные в общую добычу вещи. Им не препятствовали. Более того, девушки-еретички улыбались наивному восхищению феечек и помогали им застёгивать браслетики и непривычные туфельки. Женщины семейства Жлобных с тоской поглядывали на эту вакханалию, но опускали глаза, стоило им заметить, что я на них смотрю.
– Господин, – подлетела ко мне Юкио, красуясь колечком, сплетённым из настоящей золотой проволоки, которое послушно уменьшилось под тоненький пальчик. – Вы говорили, что не любите рабство…
– Говорил, – кивнул я. – И ещё скажу: особенно когда работорговые караваны будем гра… досматривать на предмет контрабанды.
– А как же тогда… – Старшая феечка кивнула в сторону понурившихся женщин.
– Вот представь, – начал объяснять я, – мы уйдём. Оставить тут гарнизон я не могу, вас и так слишком мало. На самоцветную шахту, в которой обосновались сфено[58], даже не дёрнешься.
– Да, – согласилась Юкио. Видимо, в отличие от беззаботных подружек, она отлично представляла, чем закончится такое столкновение.
– Так вот, – продолжил я, – мы уйдём, а они, – махнул я рукой на пленниц, – остались бы. И, – теперь я кивнул в сторону пяти сложенных под забором и накрытых холстиной тел тех, кто погиб при бегстве, – родичи этих вот… они тоже останутся. И кто-то же должен быть виноват в их гибели? На меня они не
