– Тебе в метро?
– Угу.
– Тебя как зовут? – встрепенулись «медные косички».
– А тебя?
– Ты после седьмого?
– Ага.
– А ты?
– И я после седьмого!
– Тебе когда четырнадцать?
– В сентябре.
– И мне в сентябре!
– У тебя какой любимый предмет?
– Русский с литературой.
– И у меня тоже!
– Обожаешь Мопассана?
– А то!
Откуда-то сверху из открытого окна послышалось шипение заезженной пластинки: «А снег идет, а снег идет! И все вокруг чего-то ждет!» – самозабвенно пела Майя Кристалинская. Зачем она летом поет про снег? Лучше бы про Царевну-несмеяну…
– Ты «Ночи Кабирии» смотрела?
– Конечно, весь фильм плакала, – дрогнули «медные косички».
– А мне больше понравилось кино «Бабетта идет на войну».
– А что такое «полиграфический», как ты думаешь?
– Да черт его знает!
– Ты как насчет мороженого?
– А давай!
Они вдруг громко расхохотались, пугая прохожих. Они смеялись так, как могут смеяться только девчонки – уже не дети, но еще и не томные девицы – заливисто, до слез, до колотья в боку, сгибаясь пополам и раскачиваясь из стороны в сторону. «Смешинка в рот попала» – это про них, когда только палец покажи – и уже смешно. Смех без причины – вовсе не признак дурачины, как утверждает пословица. Это жизнь ликует в них от самого факта своего существования.
На удивление, экзамен по рисунку – он был первым, «отсеивающим» основную массу абитуриентов, – они сдали на пятерки. Не зря бился с ними художник целый месяц – кое-чему он их все же научил, подтвердив свою мысль про обезьяну. Диктант с устной литературой – тоже на пятерки, а вот математика для одной из них чуть не стала крахом всех надежд. Принимавшая экзамен преподавательница – коротконогая старорежимная тетка с немигающим взглядом испепеляюще-черных глаз, полных презрения к убогости математических бездарей, с тяжелым сердцем, наступив себе на горло, поставила трояк. Остальные-то оценки у тупицы – пятерки… Что скажет приемная комиссия?
Техникум сразу сделал их «взрослыми» рядом с бывшими одноклассницами. Им даже дали стипендию – 120 рублей старыми, а деньги-то – размером с носовой платок. Девчонки вскоре стали самыми близкими подругами.
В тот год началась знаменитая «оттепель». Где-то там, во взрослой жизни, побеждали на Олимпийских играх в Скво-Велли «наши» конькобежцы Скобликова, Гришин и Косичкин; стучал ботинком на трибуне ООН Хрущев, обещая всем показать «кузькину мать»; летали в космосе Белка и Стрелка; в безбрежном океане 49 суток дрейфовали четверо стройбатовцев, дожевывая последний солдатский сапог; защищали страну доблестные ракетчики, сбившие в праздничный Первомай американский «U-2» с Гарри Пауэрсом, а в столице достраивали огромный бассейн под открытым небом – в котловане взорванного храма. Конечно, они слышали обо всем этом по радио, но их собственная жизнь, наполненная до краев всевозможными событиями, яркими чувствами и девичьими терзаниями, была им важнее: она неслась вперед на всех парусах, обещая впереди безмерное счастье. Где-то там, за горизонтом… Вот еще немного, еще чуть-чуть…
Они познавали мир и себя в этом мире, томились предчувствием первой любви, свято верили в нерушимость крепкой девичьей дружбы, страдали от недовольства собой, своим «экс терьером» в одежонках домашнего «индпошива», и неумения показать себя в выгодном свете, но все же надеялись, что в один прекрасный день… Им, послевоенным первенцам своих родителей – «детям любви», все же повезло стать младшим поколением вольнодумцев- шестидесятников.
Они учились, узнавали, как печатают книги и журналы и как их готовят к этому сложному этапу издатели. Постепенно они расставались с детской безответственностью: для них стало откровением то, что за такую шалость, как швыряние литер из окна наборного цеха на втором этаже в проходящих
