выдрессированное, не в состоянии долго выдержать человеческий взгляд.
Когда снежный барс растерянно отвел глаза, я испытала что-то похожее на разочарование. Жаль. Хотя…
— Иди сюда, котик, — снова позвала я его, подманивая.
Ирбис приподнялся и с таким выражением на морде, словно он в глубочайшем шоке от происходящего, двинулся ко мне. Подошел и замер «лицом» к лицу. Я не шевелилась, позволяя ему обнюхать меня, не отвернулась, хотя было щекотно от его горячего дыхания и усов, задевающих кожу. Чуть вздрогнула, когда горячий влажный язык царапающе лизнул меня в щеку.
— Сидеть! — скомандовала тихо, но добавив в голос властных ноток.
Зверь снова плюхнулся на зад и посмотрел на меня чуть ли не с укором, но при этом его изумление буквально зашкаливало. Похоже, к нему никто и никогда не применял на практике приемы дрессировщиков.
— Умница, — едва слышно произнесла я, пристально глядя в его глаза — Ты молодец. Я сейчас поглажу тебя. Нравится, когда тебя гладят? А когда за ушком чешут?
Снежный барс мотнул головой, словно не веря в происходящее.
— Тебя ни разу не чесали за ушком? Это нужно исправить. Это приятно, тебе понравится…
Пока он не опомнился, я медленно подняла руку, едва касаясь шерсти, провела по загривку, переместила пальцы к правому уху и легонько почесала там. От нежданной ласки его аж передернуло, но мою руку он не скинул, не оскалился, а вытаращился куда-то в пространство и замер, прислушиваясь к ощущениям.
Минут пять я молча почесывала огромного пятнистого кота за ушами, перебирала его густую пушистую шерсть на загривке. Когда вдруг раздалось рокочущее густое мурлыканье, я едва не вздрогнула от неожиданности. А вот барс, похоже, сам растерялся от того, что сейчас сделал. Он перестал мурчать, уставился на меня и — клянусь — в его глазах читалось что-то типа: «Это я?! Это я только что мурлыкал?!»
— Хочешь, пузико почешу? — тихонько спросила я, сдерживая смешок. — Лотти это очень нравилось. Уверена, и тебе придется по душе.
Ирбис тряхнул головой, взглянув на меня ревниво и с неодобрением, но вдруг растянулся на ковре во весь рост. Помедлил и перевернулся на бок, из чего я сделала вывод, что бока мне точно разрешено почесать, а там видно будет. Все же не обычное животное, какая-то толика человеческого разума у оборотней точно остается. Будь это дикий зверь, так быстро он бы не пошел на контакт.
Я медленно, чтобы не спугнуть и не вызвать агрессии (все же зубы и когти там о-го-го какие), перебирала пальцами, смещаясь к белоснежному животу. Пришлось и самой пересесть так, чтобы нам обоим было удобно. Сначала зверь прислушивался к своим ощущениям, а потом вновь басовито замурлыкал.
Занятно все же… Я знала, что у снежных барсов строение гортани не позволяет им рычать, мяукать или выть. Но, похоже, «мурчалка» у кошек любых видов расположена где-то не в гортани, и потому вот этот огромный пятнистый кот сейчас свободно мурлыкал, от чего под моими пальцами чувствовалась вибрация.
— Хочешь, расскажу тебе сказку? — спросила я, не ожидая ответа, разумеется.
Но ответ тем не менее последовал в виде дернувшегося хвоста, брошенного быстрого взгляда полуприкрытых синих глаз и ставшего тише мурчания. И я негромко заговорила, продолжая перебирать густой мех:
