— Не твое дело! — Дастел ответил устало, раздраженно, зло.
И я вдруг поняла, что они давно разговаривают, а я только сейчас, кажется, проснулась.
— Великолепный лорд Норгаэш Дастел Веридан прикидывается Рикьярном Тарном на всенекроманском балу? Ты прав, не мое дело. Просто момент забавный, не находишь?
И усталый, опустошенный, прозвучавший с какой-то обреченностью ответ Норта:
— Ты поступил бы иначе?
— Естественно. Я, как и все, прикрылся бы личиной эльфа — удобно, комфортно, кодексом бала и чести не возбраняется, дает широкие возможности в поведенческой стратегии. Ты мог представится кем угодно, Норт.
— С «кем угодно» она не пробыла бы и пары минут, ринувшись на поиски Рика. Ты прекрасно знаешь, зачем она вообще пошла на этот бал. Точнее за кем! А так… я смог ее хотя бы обнять.
Секундное молчание ректора, и сказанное ледяным тоном:
— Что во время ритуала обретения магии крови пошло не так, Норт?
Ответом ему было молчание.
— Мне повторить вопрос? — теперь без малейшего намека на насмешку, в голосе главы Некроса зазвучал металл.
Тишина, затем разъяренное:
— Я не знаю, Артан, ритуал прошел практически без отклонений, — высказал Дастел.
Пауза, и издевательское:
— Практически?!
И снова стало тихо. Тихо настолько, что казалось, я слышу дыхание обоих. После Норт произнес:
— Это магия крови. А даже если и Смерти, то ее практически невозможно определить. Специалистов подобного уровня в Армерии трое, двое из них принадлежат к роду Дастел Веридан, третий… Есть способ заставить его молчать и…
— Норт, — мягко, почти ласково прервал его лорд Гаэр-аш, — это не магия крови в том понятии, о котором известно нам с тобой. Риаллин — маг Смерти. Маг настолько сильный, что, не напрягаясь, да и не задумываясь даже, перехватила управление эльфийским замком в Изломе. По-хорошему, следовало бы переправить ее в Темную империю, но мы с тобой оба, как это ни прискорбно, перегрызем глотку любому, кто попытается это «по-хорошему» осуществить.
Дастел промолчал. Лорд Гаэр-аш, мягко, почти бесшумно ступая, обошел, кажется, свой стол, сел, придвинул кресло, затем продолжил:
— У меня есть вполне обоснованные опасения, что кровь Риаллин преподнесет нам еще немало сюрпризов, Норт. Причем крайне неприятных.
— Надейся на лучшее, готовься к худшему? — озвучил Дастел какой-то, видимо, девиз рода.
— Примерно так, — насмешливо подтвердил ректор. И вернулся к прежней теме разговора: — С ее кровью что-то явно не так, в ней не проклятие, как у нас с тобой, в ней магия. Странная магия, Норт, влияющая на мотивацию и поведение носителя, на восприятие Рией окружающего мира, и в особенности — мужчин.
Секундное молчание, и хриплый вопрос Дастела:
— Тадор Шерарн хотел, чтобы его девочка всегда была с ним, оставаясь… девочкой?!
— Кто знает, — задумчиво отозвался лорд Гаэр-аш, — у него были и знания, и способности, и возможности воплотить в реальность эту розовую мечту всех любящих отцов.
Некоторое время в кабинете ректора царила напряженная тишина, затем Норт прямо спросил:
— Что тебя тревожит?
— Два момента, — отозвался лорд Гаэр-аш. — Первый — твоя перестройка, она проходит даже стремительнее моей, радует лишь то, что менее болезненно, надеюсь, так пойдет и дальше. И — Риа. Ты прав, мы справимся практически со всем, но меня безумно, бесконечно и небезосновательно беспокоит одна-единственная мысль: а предугадал ли Тадор Шерарн тот вариант, что Риаллин останется среди людей? Он — и мы уже могли убедиться в этом — был умнейшим вечным, но магия Смерти, Норт… Это было бы логичным, исключительно если Шерарн собирался вернуться к своим, едва Риаллин пройдет посвящение.
И вновь стало тихо. Разве что за окном послышались крики магистра Керона, которому было совершенно плевать, что ночью был бал и никто не спал, он все равно требовал построиться и — «В лес! Живо! Нежить не ждет!». Нежить как раз подождать могла, ей сон не требовался, в отличие от адептов, но профессора такие мелочи не смущали.
Когда крики на улице стихли, Норт спросил:
— Ты предлагаешь оставить Рию в Некросе?
— Я настаиваю на этом, — спокойно подтвердил лорд Гаэр-аш.
Лично я с трудом подавила желание отреагировать на его слова, но молчал и Норт.
