Дьюс болтал о чем-то, но я не слышал его, когда Стейси вдруг судорожно вздохнула.
– Не может быть! – ахнула она. – Вал?
Я поднял взгляд. На тротуаре, потерянная и испуганная, стояла Валери Лефтман – лучшая подруга Стейси. Бывшая лучшая подруга Стейси.
– Привет, – робко сказала Валери.
Сердце подпрыгнуло и кувыркнулось в груди, как всегда бывало при встрече с ней. Я обошел Стейси и обнял Вал. Однако, чувствуя общую напряженность и злость, поспешно выпустил ее из рук, отступил и опустил взгляд.
В ушах шумело, и я едва слышал вопрос Стейси о ранении и ответ Вал. Затем Дьюс прицепился к Вал с могилой Ника и мое сердце упало. Тон Дьюса был циничным и жестким, обвиняющим.
Ник… Вал должна была знать о его плане. Так все думали. И винили ее.
Она должна была знать, хотя и уверяет, что ничего не знала.
Но есть тот, кто знал.
Тот, кто знал и ничего не сказал.
Одиннадцатый класс
Вал стала свидетельницей одного из самых постыдных мгновений моей жизни.
Я был новеньким в школе, только летом переехал в Гарвин. Если вам интересно мое мнение, то самое худшее, что вы можете сделать для своего ребенка, – это перевести его в другую школу в одиннадцатом классе. Особенно если это такой ребенок, как я, – тихий, застенчивый, пугливый. Шансы на то, что я примкну хоть к какой-нибудь популярной группке ребят, практически равнялись нулю.
У нас шел урок физкультуры. Настоящее позорище, так как я еще не оброс мышцами, как большинство ребят, и даже некоторые девчонки были более зрелыми, чем я, – крупнее и выше. Я напоминал неуклюжее нечто, только что вылупившееся из яйца, а двое парней в моем классе выглядели так, словно бреются с самого рождения, – Крис Саммерс и его футбольный дружок Джейкоб Кинни. Мне дня хватило, чтобы понять: для девчонок из нашей школы существует только два мужчины – Крис и Джейкоб.
Стояла осень, и наш тренер Рэдфорд завел свою любимую песню – «нужно пользоваться прекрасной погодой». Это означало, что он будет мучить нас на улице, а не в зале, заставляя для разогрева наяривать круги по футбольному полю и автобусной петле. Там, где запросто можно наглотаться мошкары и вывихнуть лодыжку в луже грязи за переносными туалетами.
– Четыре круга, – крикнул тренер, пока мы выстраивались у линии старта. – И поэнергичней!
Он подождал, пока все займут свои места. Крис, Джейкоб и еще пара-тройка парней протолкались вперед, астматики переместились назад, я оказался где-то в середине.
Я неплохой бегун. В детстве какими только видами спорта не занимался. Плюс в беге мне помогает худоба. Но после девятого класса я перестал ходить в спортивные секции. В старшей школе общая масса ребят начинает делиться на разные группы и категории – качки, тупицы, умники, художники и прочее. Если тебя не приняли сразу в кружок спортсменов, можно забыть о спорте, как бы ты ни был хорош. Не верьте, если кто-то говорит обратное. Это горькая правда.
Тренер глянул на часы, свистнул и мы сорвались с места. Сначала все бежали очень быстро, чтобы кому-то – тренеру, Крису или Джейкобу – что-то доказать. Что мы не сопляки? Или что мы не такие сопляки, как парни, бегущие позади нас?
Погода действительно выдалась что надо. Небо было ясным и чистым, светило солнце, пели птицы и даже лужа грязи за туалетными кабинками подсохла. Но круче всего была растяжка у девчонок на футбольном поле. Мы чуть шеи себе не свернули и чуть не попадали, врезавшись друг в друга, в надежде увидеть растяжку ягодиц.
В общем, все было нормально. Пока мы не пошли на последний круг.
Рэдфорд болтал на дорожке с тренером девчонок. Мы к этому времени рассредоточились, кто-то выдохся и уже не бежал, а шел, Крис с Джейкобом сильно опередили остальных.
Я достиг поворота, граничащего с футбольным полем, и, стараясь изо всех сил не отставать, побежал по траве. Легкие горели огнем, но я хотел доказать себе: я справлюсь, я не хуже атлетов, даже если не один из них. Я настолько ушел в свой собственный мир, что увидел Криса с Джейкобом, только
