Черепахи – и нет им конца

– И я тебя.

Я хотела сказать больше, найти слова, чтобы выразить магнитные полюса моей любви к маме: спасибо прости спасибо прости. Но не смогла себя заставить, к тому же звонок уже прозвенел.

По дороге на историю меня перехватил Майкл.

– Как дела? – спросил он.

– Нормально. А ты как?

– Мы с Дейзи расстались.

– Слышала.

– Я раздавлен.

– Сочувствую.

– А она даже не расстроилась, и от этого я себя чувствую ничтожеством. Она думает, что я должен забыть и жить дальше, но мне все напоминает о ней, Холмси. А когда я вижу, что она обо мне не думает, не приходит на обед и все такое… Ты не могла бы… в общем, поговорить с ней от моего имени?

В ту же секунду я увидела в переполненном людьми коридоре Дейзи. Она шла, глядя себе под ноги.

– Дейзи! – крикнула я.

Она не слышала, и я заорала снова, еще громче. Дейзи подняла голову и пробралась к нам через толпу.

Я подвинула их с Майклом поближе.

– Вы оба говорите друг о друге со мной, а теперь можете поговорить друг о друге друг с другом. И лучше вам все уладить, потому что это невыносимо. Идет? Идет. А мне пора на историю.

Во время урока от Дейзи пришло сообщение: Спасибо. Мы решили остаться просто друзьями.

Я: Прекрасно.

Она: Но такими друзьями, которые целуются сразу, как только решили быть друзьями.

Я: Уверена, у вас все будет отлично.

Она: Все к лучшему.

Так как я уже вытащила телефон, а на уроке мы смотрели фильм, я написала Дэвису: Прости, что так долго не отвечала. Привет. Я по тебе соскучилась.

Он ответил сразу же. Когда можем встретиться?

Я: Завтра?

Он: В «Эплби» в семь?

Я: Хорошо.

Глава 22

В тот вечер я думала, что спокойно доберусь до «Эплби» на маминой «Тойоте», однако никак не могла отделаться от воспоминаний об аварии. Казалось невероятным, что столько машин проезжает мимо, не сталкиваясь друг с другом, и я ждала, что каждая встречная пара фар обязательно свернет и врежется в меня. Я помнила скрежет, с которым умер Гарольд, и тишину, которая наступила потом, и жуткую боль в ребрах. Думала о самой важной части тела – той, которая болит, – о безвозвратно потерянном папином телефоне. Позволила мыслям идти своим чередом, потому что бороться с ними значило то же самое, что отдать им победу. И у меня получалось – вроде бы к лучшему.

Я приехала в «Эплби» раньше на пятнадцать минут. Дэвис уже был там, встретил меня у входа, обнял. В голове появилась мысль, яркая, как солнце в безоблачном небе: он обязательно захочет поселить свои бактерии у тебя во рту.

– Привет, – поздоровалась я.

– Мне очень тебя не хватало, – ответил он.

Пока я ехала за рулем, нервы натянулись как струны и мозг перевозбудился. Я сказала себе, что мысль не опасна, это не действие. Мысли – всего лишь мысли.

Доктор Карен Сингх любила говорить, что нежеланная мысль – как машина, проезжающая мимо, когда ты стоишь на тротуаре. Я сказала себе, что не хочу в нее садиться, что выбор – не когда я решаю, думать или не думать, а когда не даю себя увезти.

А потом я села в эту машину.

За столиком Дэвис расположился не напротив, а рядом со мной, так что наши тела соприкасались.

– Я пару раз говорил с твоей мамой, – сообщил он. – Думаю, она теперь неплохо ко мне относится.

Какая разница, если он хочет засунуть свои бактерии мне в рот? Целоваться приятно. Целоваться хорошо. Я хочу его поцеловать. Но ты не хочешь заразиться кампилобактериями. Этого не будет. Будешь очень долго болеть. Наверное, придется принимать