– О том, что мы со стороны сейчас напоминаем скучноватую семейку, а на самом деле нам очень весело, потому что для семьи мы вообще не созданы, – выпалила я на одном дыхании. – А вы о чем? Что вы смеетесь?
– Я думаю о том, что за всю жизнь я не смеялся так много, как за неделю нашего знакомства. И о том, что это не совсем честно: со своего небольшого балкона вы можете увидеть мой дом, а вот с огромной террасы своего дома я не могу видеть вашу квартиру.
– Как это? Я могу отсюда увидеть ваш дом? Вы серьезно?
– А как вы думаете, на что вы смотрите каждое утро, держа в руках чашку кофе и пуская кольца дыма?
– На это, – я обвела рукой нависшую над городом гору, украшенную мириадой ярких огоньков. – И на стадион на самой вершине. И на фантастической красоты домики слева от него.
– Одним словом, вы смотрите на «Choupana Hills».
– Так это он и есть? А какой из этих домов ваш? Признавайтесь! – тараторила я по-английски. – Обещаю, что не буду просить вас помигать мне светом, если вдруг в очередной раз не смогу уснуть.
– Вы уже обещали Святой Магдалене войти в церковь только со своим мужем, а час назад вернулись со мной из Парижа, – хохотал Дженнаро. – А теперь с вашего позволения…
– …Вам пора, знаю.
– Спасибо за «Brisa» и не только. Вы правы: квартира отличная. Я могу быть спокоен, что просыпаетесь вы в хороших условиях.
– Плохие никогда не были моим коньком. – Это признание сопроводилось новым взрывом общего смеха. – Точно не скажете, какой из домиков ваш?
– Мадемуазель, мы обязательно съездим на «Choupana Hills» – там есть, на что посмотреть, – сказал он, открывая входную дверь.
Какое все-таки счастье, что мы не можем видеть собственное будущее. Если бы в ту минуту, когда Дженнаро обнимал меня на прощание, мне показали, в каком виде перед моими глазами предстанет «Choupana Hills», я бы заплакала. А затем закричала от дробящей тело боли. И наверное, снова заплакала.
Оставшись наедине с собой, я с удовольствием выкурила пару сигарет, наспех распаковала чемодан и забросила вещи в барабан стиральной машинки. Прежде чем разобраться, какое из португальских названий разнообразных программ соответствует бережной стирке, я решила сполоснуть стаканы из-под «Brisa», но это оказалось сложнее, чем я думала. В кране что-то активно забулькало и забурлило, одинокая капля упала в раковину и на этом, в общем-то, все и закончилось. Если посуда могла подождать до утра, то естественное желание сходить в душ после двух перелетов вынуждало написать Жоржу. Часы показывали начало второго ночи, но счастья попытать стоило. В первую очередь я поблагодарила Жоржинио за цветы и оказанное внимание, обтекаемо попросила прощения за временное отсутствие связи и в конце концов поинтересовалась, нормально ли для Мадейры полное отсутствие воды.
Как и свойственно большинству мужчин, Жорж сразу сосредоточился на ключевом вопросе моего сообщения в фейсбуке и перешел к делу: «Нет! Конечно же нет! На Мадейре всегда есть вода. Я сейчас позвоню в мэрию». Я на минутку представила, как бы протекала аналогичная ситуация в Украине: в час тридцать пять ночи я звоню в мэрию из-за отсутствия воды в кране, и это в порядке вещей. Наша последующая переписка с владельцем квартиры свелась к тому, что с водоснабжением на острове все прекрасно, никаких поломок и проблем не возникало, мои соседи готовы прямо сейчас поливать пальмовые деревья из шланга – другими словами, вода есть у всех жителей Фуншала, кроме меня. Используя метод дедукции, мы пришли к выводу, что стоит спуститься на первый этаж и проверить, в какую сторону повернуты ручки, отвечающие за подачу воды. Оснащенная мобильным телефоном, в коротких пижамных шортах и расшнурованных кроссовках, я сбежала по деревянной лестнице и четко последовала инструкциям Жоржа: открыть дубовый шкафчик, обнаружить два крана с цифрами «1» и «2» и… После «и» я читать не стала, а просто сделала фото и отправила товарищу по переписке с вопросом: «Так?». Логика подсказывала, что не так, потому что краны, контролирующие воду на первом и втором этажах, были повернуты в разные стороны. Я крутанула свой в обратную и, окрыленная надеждой, понеслась по ступенькам вверх. К моему огромному разочарованию, результат был со знаком минус. Жорж подытожил мои старания сообщением «Shit happens. Especially during the night. May I come to your place right now?» О том, что «херня случается и особенно по ночам», я знала не понаслышке, но согласиться с тем, чтобы человек, которого я безмерно уважала, садился в машину и ехал ко мне в два часа ночи… Я умоляла Жоржа отложить решение проблемы до утра, но он был а) мужчиной и б) португальцем. Через десять минут раздался звук щелкнувшего замка, сопровождавшийся шагами, хлопаньем дверцы и движением воды по трубам. Кран молниеносно вздернулся вверх, и внушительный напор воды обрушился на липковатые стаканы из-под «Brisa». Я слышала, как Жорж поднимается по лестнице и громко хохочет, прокручивала варианты, что могла сделать не так, но… Что я могла сделать не так, если до отлета в Париж все было в полном порядке, а последние два дня я попросту отсутствовала?
Остановившись на бордовом коврике у распахнутой настежь двери, Жорж виновато на меня посмотрел. Чувство такта и хорошие манеры превалировали в этом человеке до такой степени, что он без разрешения не смел переступить порог собственной квартиры. Трогательный и прикольный – таким он показался мне в тот момент. Я привыкла видеть его в дорогих рубашках, джинсах и костюмах, и вдруг этот элегантный мужчина стоит передо мной в растянутых домашних шортах и до слез смешной футболке с инопланетными монстрами…
– Жорж… – смеясь, я с трудом выдавливала из себя английские слова. – Прости меня. Как ты вернул воду? И почему ты застыл на пороге?
