— Охотник забрал меня, выходил, я умолял его убить, покончить со мной, я рассказал, что я сын колдуна, — маг тяжело сглотнул ком в горле. — А он говорил, что теперь всё будет хорошо. Я в это не верил. Мне потребовалось время на восстановление, но не слишком много, я исцелялся под действием мощных неподвластных мне сил. Остались лишь эти безобразные шрамы.
— А что охотник?
— Он был добр ко мне, как отец, о котором я мечтал, но остаться с ним я не мог. Прошло много времени, прежде чем я понял, что больше мне нечего бояться. Потом пришло осознание моей силы, Эрос и Фенрир всюду следовали за мной.
Локи глубоко вдохнул и взглянул на Тора, тот был поражён и удручён рассказом.
— Теперь ты лучше меня понимаешь? — ухмыльнулся Лафейсон.
— Прости меня, — прошелестел Тор виновато. — Я заставил тебя вспоминать.
— Ничего, ты первый, кому я всё это рассказываю, и, наверное, последний, не осмелюсь больше кому-то поведать о своей проклятой жизни.
Оба замолчали.
Замолчали надолго и в думах своих были неоднозначны. Собственная трагедия стала казаться Тору не такой ужасной в сравнении с жизнью колдуна. На краткий миг Локи действительно полегчало, он почувствовал иллюзию свободы от прошлого, но тени, как цветущее болото, снова стягивали просвет и закрывали от него солнечные лучи надежды.
Вечность в одиночестве — это не подарок, а проклятье.
— А знаешь, что самое мерзкое? — снова уверенно заговорил Локи. — Что я вызываю его дух, чтобы помучить, когда хочу его тепла. Хочу прикосновений, поцелуев и объятий. И пусть я буду ненавидеть его, но это хоть какое-то подобие жизни, чем бездействовать.
Локи не стал дожидаться, что скажет на это Тор. Понятное дело, в нём говорил сломленный ребёнок со страстью гордого мужа, но ту страсть никто не способен был утолить. Он поднялся из-за стола и решительно закрыл тему, принявшись прибираться на разделочном столе. Домашние дела всегда отвлекали от тяжёлых размышлений.
— Попробуй позвать своих козлов, Тор, — не оборачиваясь, предложил Локи. — Угости и дай им имена, они могут и не согласиться с твоим выбором, просто прислушайся, Эрос тоже не сразу начал откликаться, но…
Локи замер, оборвав себя на полуслове, когда почувствовал присутствие за спиной, а в следующий миг грузное горячее тело плотно прижалось к его спине, настойчивые руки обхватили талию. Лафейсон не заметил и не почувствовал, как Тор приблизился, но его не напугали действия соседа, его напор не вызывал опасений, лишь удивление.
— Не вызывай его больше никогда, — опасно прошептал Тор в самое ухо колдуну, посылая мурашки по телу колдуна. — Он этого недостоин, он тебя не достоин, слышишь?
Локи нервно засмеялся.
— Я уж как-нибудь сам разберусь со своим отцом, — отозвался колдун со смешком. — Это наши семейные дела.
— Но зачем он так с тобой поступил, я не понимаю? — упрямо допытывался Тор. Он не отпускал, не разжимал объятий, притискивая к себе в подобии поддержки. Может, и лучше, что Локи смотрел перед собой, их взгляды не пересекались.
— Я подозреваю, что был не единственным ребенком, которого он использовал для своих опытов, — отозвался Локи, не стремясь выбраться из крепкой хватки. — У него была цель: Лафей стремился познать вечность и стать бессмертным. Его эксперимент удался, только победа оказалась посмертной. Эрик убил его и поделом.
— Стать бессмертным, но я думал… — Тор нахмурился. — Подожди, ты бессмертен?
— Я пытался убить себя, но всё тщетно, — печально отозвался колдун.
— Что ты пытался? — Одинсон отпрянул от Локи, но тут же его охватили гнев и непонимание, ему срочно нужны были объяснения. Он был груб, когда схватил мага за руку, повернул к себе, тот прятал взгляд, облизнул пересохшие губы. — Что ты сделал?
— Смерть меня не берёт, — Локи тяжело сглотнул. — А я просился в её объятия с особым усердием.
— Как ты… Как тебе такое в голову пришло?! — громыхнул Одинсон. — Разума лишился?
А ведь Тор сам хотел убить его не так уж давно, сейчас казалось, что прошло по меньшей мере лет десять с тех пор. Одинсон так отчаянно стремился уничтожить зеленоглазого, а теперь его злило, что Локи и сам предпринимал попытки свести счёты с жизнью.
— Может быть, — сознался Локи. — Как знать, ты мне скажи, со стороны виднее.
— Дурак ты, что ли?! — не унимался охотник. — Так нельзя!
Локи глянул на него остро, словно воткнул нож под рёбра.
— А как можно?! — повысил голос Лафейсон. — Как, Тор?! Бродить по миру в одиночестве до скончания веков? Это проклятье! У меня не будет семьи, не будет счастливой жизни! Я один навсегда!
— Локи… — Тор схватил колдуна за плечи и легонько встряхнул.
Лафейсон ощетинился, будто дикий кот, которого пытались приручить. Казалось, его жажда тепла была столь велика, как и страх кому-то
