Впервые за период, что он освободился от гнёта ангелов, Тор испытал настоящее наслаждение, не только из-за вкуса демонической крови на языке, но и эмоций носителя сладкого нектара. Когда Одинсон насытился, Лафейсон под ним обмяк и только тяжело дышал, прикрыв глаза. Демон определённо кончил, и это почему-то радовало гостя. Он облизнул губы и чуть приподнялся, рассматривая лицо хозяина апартаментов: припухшие красные губы, пунцовые щёки, россыпь пота на лбу и над губами, разметавшиеся по дивану волосы. Ему хотелось провалиться под землю, насколько вдруг его смутила вся эта нелепая ситуация. Но ещё больше хотелось коснуться чужих губ. Нефилим медленно потянулся к чуть приоткрытому рту, загипнотизированный манящими губами, но Локи открыл свои невыносимо зелёные колдовские глаза, и Тор застыл в нерешительности.
— Что ты хотел сделать? — тихо спросил Локи разморённый, румяный и такой милый.
— Поцеловать тебя, — это звучало глупо, но Тор согласен выглядеть дураком, он хотел коснуться этих порочных губ, ощутить их тепло.
— Я думал, ты…
— С этим я справлюсь, — тут же заверил Одинсон и больше не стал разглагольствовать, накрыл губы демона своими губами, ощутил ненавязчивое тепло и пульсирующую энергетику демонической силы, чувствуя эфемерное родство, как тело его немедленно содрогнулось, пронзило болью, и Тор тут же словно его ошпарили, он дёрнулся назад.
Нефилим нехотя отлип от демона, слез с него, судорожно поправляя полотенце. Бессилие сводило его с ума.
— Тебе надо в душ, — сообщил Одинсон, он смотрел в сторону. — Иди.
— Это может и подождать, — отмахнулся Локи, облизывая губы. Поцелуя так и не вышло, но он почувствовал, что-то с Тором не так, а может, ему просто было противно, и ангел быстро опомнился, но, кажется, должного удовлетворения он так и не получил. — Всё в порядке?
— Ничерта не в порядке, — раздражённо буркнул гость. — Но это не твоё дело, ты понял?
— Тор…
— Лучше уйди! Не зли меня! — повысил голос полукровка, разгневанно глянув на взъерошенного демона, и не важно, что это он в гостях, а вовсе не наоборот. Глаза нефилима вспыхнули яростью и негодованием, казалось, он готов наброситься уже по-настоящему.
— Ну, не рычи, — тихо отозвался Локи, не пытаясь ещё больше распалить ангела, наоборот, стараясь успокоить. — Я всё понимаю, тебе нужна только кровь, а я бы не отказался от позднего ужина. Составишь мне компанию? Заказать тебе что-то?
— Я ухожу, — Одинсон подскочил с дивана, как ошпаренный, в такие моменты он зверел, становился безумным и неуправляемым.
Ангелы делали это со всеми нефилимами, выколачивали из них чувственные потребности, чтобы те в свою очередь не черпали силы и энергию через совокупление, тем самым они силились обезопасить три мира — смертных, ангелов и демонов. Поскольку страх перед нефилимами был огромен, рационально распоряжаясь собой, нефилим мог затмить любого представителя материального и мистического мира. Их считали непредсказуемыми и опасными, по этой причине подавляли их силу и держали в заточении.
— Оденься хотя бы, — успел сказать демон, но Тора уже и след простыл.
***
Удивлению Локи не было предела, когда на следующее утро ему позвонили на мобильный, и звонящий был не кто иной, как Грег Уилсон. Получается, полукровка снял смертного с крючка, но почему? Грег повинился, прося прощение за их разговор в ресторане, и хотел встретиться снова. Локи согласился, но только встреча прошла несколько не так, как могла бы, не появись нефилим вчера в пентхаусе. Лафейсон ясно дал понять, что не жалеет о той ночи с Уилсоном, и он ему импонирует, но тут же раскрыл карты и объяснил, кто он на самом деле. Грег, конечно же, не поверил, и Локи поделился с ним такими сокровенными деталями, какие не мог знать никто, кроме самого Грега. Лафейсон не предлагал тёмное знание, лишь дал понять, что способен открыть для смертного таинственный мир, дверь, которую смертный так давно искал.
На самом деле хуже всего было вовсе не то, что Локи из-за своей расхлябанности мог упустить хороший шанс и сильного колдуна, а то, что его не отпускали мысли о Торе. Пока демон выжидал ответа от Грега, проявления его личной заинтересованности, прошло несколько дней.
Локи провёл ряд лекций, о которых имел договорённость, а когда мир смертных саваном укрыла ночь, отправлялся домой. В Ётунхейме он встретился с Лафеем. Наставник занимал одну из ниш в Нифльхейме. Если сердцем Асгарда был Ванахейм, то данный титул в Ётунхейме занимали чертоги Генуана, а к ним вели три хода, один из них располагался в Нифльхейме — обители туманов, второй в Муспельхейме — долинах огня, а третий в Свартальвахейме.
Туманы в Нифльхейме имели свою индивидуальную специфику, жилища первородных демонов, к коим относился и Лафей, и относительно молодых скрывала завеса влажного марева, оседающего на крыльях капельками испарины. Появление Локи наставника только порадовало, хотя он и без того был вечно весел и доволен жизнью. Они по-дружески поделились своими делами, а когда Локи уже собирался уходить, демон с синей кожей, испещрённой шрамами, полюбопытствовал:
— Ты какой-то озабоченный. Всё в порядке?
Локи замер без движения, взгляд не прятал, но отгораживался от друга невидимым барьером, ему ни к чему знать о том, что случилось. Афишировать своё знакомство с нефилимом Локи не хотел, полагая, что вполне имеет право на личную жизнь, не связанную с повседневными заботами и Ётунхеймом.
