— О чём ты? — деланно удивился Лафей, осторожно выпуская любимое чадо из объятий, заглядывая в зелёные глаза.
— Меня хотели свергнуть, кажется, — хитро ответил Фарбаути, словно не имел в виду неожиданную заботу Таноса.
— А то ты не в курсе, что твои привилегии мечтали заполучить многие, но…
— Но вот я здесь, — широко улыбнулся демон, Лафей ведь не мог его обманывать. А если и сделал это, то чего ради? — Я должен предстать перед повелителем.
— Да, — покивал демон понимающе. — Он ждёт тебя. Иди к нему, а потом возвращайся сюда.
***
Генуан, воплощение силы и власти тёмного мира туманов и льдов и горячей бездны, восседал на своём обсидиановом троне. В его чертоги вели три входа, из Ётунхейма, Муспельхейма и Свартальвахейма, закалённые мощью древней магии, охраняемые стражами, не допускающими к владыке без его призыва. Генуан являл собой разные формы, привычные для глаза древнего или относительно молодого демона. Каждому он являлся в различных обличиях. Фарбаути видел перед собой статного мужчину с длинными чёрными волосами, подобно туману пряди стелились по воздуху тонкой дымкой, лицо его подобно мрамору: располагающий лик и пугающий своим вниманием взгляд. Узкая талия обёрнута ожерельями из тумана и наэлектризованного света.
Немногословный повелитель, как всякий правитель, держался несколько отстраненно, но Локи чувствовал отклик этого грандиозного и властного существа. Демон всегда испытывал почти детский трепет, давно забытый с течением лет, когда представал перед повелителем Ётунхейма. Фарбаути вдруг вспомнил себя в далёком детстве, воспоминания почти стёрлись, остались лишь связанные с эмоциями фантомы. Локи навзничь падает в грязь, приземляясь на колени, стирает руки в кровь, а на глаза наворачиваются слёзы, совсем новая одежда грязная и рваная из-за его спешки, а ведь отец говорил ему не бегать. Как и всякий мальчик, Локи боялся отца, его грозного взгляда и голоса, он в ужасе думал, что его немедленно растерзают за порчу одежды и лишние хлопоты, а отец вместо этого подхватывает его на руки и без слов прижимает к себе, даже не ругает, просто сопит и молчит, идет домой, держа его на руках. Воспоминание было далёким и выцветшим, как старая фотография, лишенная фокуса и смысла с течением времени. Но те эмоции, которые Фрабаути испытал в тот момент, воскресли именно сейчас, напоминая, что Генуан такой же отец, как и тот далёкий плечистый муж, с лёгкостью подхвативший его как пушинку.
Генуан был молчалив и внимателен к опальному демону, но удостоил его лишь парой слов.
— Сила твоя велика, Локи. Я сохраняю за тобой все привилегии, — повелитель взмахнул рукой, давая понять, что Лафейсон может быть свободен. На этом их скорая аудиенция завершилась.
Демон чувствовал, что легко отделался. Но сейчас, покидая тёмные чертоги, где проводились собрания, он кожей чувствовал повисшую в воздухе недоговорённость. Некую тайну, сокрытую от него. Поднимаясь по серым уступам, он миновал несколько тёмных пролётов, как неожиданно из тени материализовался грузный демон в разы выше него самого. Дорогу Локи преградил Танос. Спускался он вниз на встречу с Генуаном или же появился исключительно ради пафоса, было неведомо Фарбаути, однако своего замешательства он не показал. На губах зеленоглазого появилась странная улыбка- оскал.
— Танос, — протянул Лафейсон, запрокинув голову, и дерзко пошутил. — Последний раз, когда мы виделись, у меня крепко стоял на твой великолепный хлыст. Как дела, кстати?
Демон-каратель гортанно засмеялся, с достоинством и пафосом поддерживая натянутую дружескую атмосферу. Хотя друзьями они в общем-то не были и к подобным отношениям никогда не стремились.
— Могу выдрать тебя вне очереди, — отозвался Танос, отсмеявшись, хотя на угрозу его предложение не походило.
— О, не беспокойся! — Локи тонко улыбнулся, продолжая беседу. — Меня есть кому отодрать.
— Даже не сомневаюсь в этом, — покивал демон и резко отошёл в сторону, пропуская сына Лафея и своего названного брата.
«И это всё?!», — удивлению зеленоглазого не было предела. Обычно они могли пререкаться часами, поскольку никуда не спешили, смакуя перепалку как единственно возможный вариант беседы, а тут разошлись после короткого обмена любезностями.
Локи, не выдавая поспешности, продвигался по уступам всё выше, вскоре он потонул в зеленоватом мареве, Танос проводил его внимательным взглядом. Демон-каратель снова ощутил знакомый ещё с той недели запах чужака, сейчас он, казалось, усилился, и от Локи просто несло озоном. Этот запах не был демону противен, наоборот, отдавал свежестью и энергией, вот только пахнуть так демон не мог. Даже если учитывать любвеобильную натуру названного брата и его предрасположенность развлекаться со всяким, кого он пожелает, последний любовник братца точно не мог быть демоном. Возможно, каким-то образом это связано с приказом Генуана позаботится о крыльях Локи в момент показательной порки. Танос выполнил поручение, где-то в глубине души он испытал облегчение, он ведь отлично понимал, что Лафей в случае гибели Локи был бы безутешен, и, как бы Танос ни хотел причинить брату боль, сделав это в полной мере, он заставит мучиться и отца, которого очень любит.
Куда более любопытным Таносу казалось другое, — зачем Генуан попросил его об этом акте братской любви втайне от всех? Каратель дернулся, словно его плеча коснулись осторожные пальцы, он обернулся, устремив взгляд вниз к подножию каменных уступов. Генуан призывал его без слов, маня в свои чертоги. Танос ещё раз глянул в сторону туманной зеленоватой дымки, где скрылся Локи, и уверенно пошагал в противоположную сторону, спускаясь вниз.
