Детали перманентной революции

— Друг, просто друг, глупый… Его зовут Баз. Я вас обязательно потом познакомлю! — Максу передалась эмоция Рины: он представил, как она улыбается, как смотрит на него своими большими, озорными зелеными глазами и от груди отлегло. Макс познакомится со всеми, с кем пожелает его познакомить эта, так быстро ставшая ему безмерно дорогой, девушка.

— Но… ведь я не отказался от денег, которые Айн мне предлагал… — сказал, вернее, подумал тогда Макс.

— Нет. И правильно сделал. В противном случае, твое обещание помочь выглядело бы как пустышка или как обман или как глупость… Ты согласился на рисковое дело… В конце концов деньги могли бы понадобиться тебе для подкупа… или откупа… — заметила Рина. — И вообще, ведь ты мог ему просто отказать…

Против слов, вернее мыслей Рины Максу было нечем возразить. Обещанная Айном сумма была велика, очень велика, но, при желании, Макс мог раздобыть и большую, если бы обстоятельства вынудили его и риск бы того стоил. Макса не удивляла осведомленность Рины. Он не говорил ей о своих делах на черном рынке нелицензионных программ и, тем более о делах с искинами, но, после того как он побывал в ее жилище, после ее признания… он бы не удивился если бы вдруг оказалось, что Рина знает о нем абсолютно все.

— Где ты сейчас? — спросила она Макса.

— Еду к себе в отдел, — Макс показал ей карту с маршрутом.

— Не спеши. Езжай вот сюда… (интерфейс Макса принял отправленный Риной файл) и жди меня…

Не доезжая до здания «Линеи», машина свернула к соседней башне, принадлежавшей корпорации «Олимпус».

Нижние этажи этого 500-этажного здания арендовались множеством мелких фирм и компаний, из тех, что существовали милостью той или иной мировой корпорации (в данном случае — «Олимпуса»). Первые четыре этажа представляли собой сплошные торговые центры, выше были клубы, спортзалы, клиника для седьмого и шестого уровней и зоомагазин. Этажи с восьмого и по восемнадцатый занимали паркинги всех уровней — с первого по пятый (что до шестого и седьмого, то граждане этих категорий попросту не имели права владеть личным транспортом — для них предназначался общественный). Макс даже не удивился когда его четырехклассный лимузин, распределенный по присланному Риной файлу, оказался на первоклассной стоянке. Под первый класс были выделены восьмой и восемнадцатый этажи — восемнадцатый весь был забронирован для «сливок общества» из «Олимпуса», восьмой отведен для всех остальных — представителей двенадцати других мировых корпораций и их приближенных. Автомобиль плавно выкатился из лифта на восьмом этаже башни и, оказавшись на широкой, легко позволявшей разъехаться четырем машинам, дороге, окольцовывавшей центральный стержень башни, вывернул на предписанную системой распределения полосу и двинулся по кругу.

Высота потолка здесь была около четырех метров. Потолок полностью покрывал экран, изображавший высокое голубое небо с плывущими по нему перистыми облаками. Помещение паркинга представляло собой совершенно круглое поле с круглым стержнем несущей конструкции здания в центре (в любом месте расстояние от несущего стержня до внешней стены башни было равным диаметру самого стержня). Почти все пространство паркинга было покрыто… травой. Натуральной, по всей видимости, травой, по которой от кольцевой дороги лучами расходились извилистые дорожки, напоминавшие изображаемое древними солнце с завитушками короны. Каждая такая завитушка оканчивалась обособленным пятачком, обсаженным невысоким кустарником так, что получалось, что каждый припаркованный на этом круглом поле автомобиль оказывался посреди отдельной полянки. Пока машина неспешно описывала полукруг вокруг несущего стержня и после, свернув на один из лучиков, катилась до ближайшей полянки, Макс заметил, что машин на паркинге почти не было — он насчитал всего семь.

Машина остановилась на полянке-пятачке в пятидесяти метрах от окружавшей стержень дороги, Макс вышел из машины и осмотрелся: вокруг ни души. Стоявший на соседней полянке автомобиль Макс не сразу заметил по причине его цвета и сильно приплюснутой формы: машина имела такие же габариты, как и машина Макса, и такую же каплевидную форму кузова, только была заметно ниже и приземистее — сливавшаяся с окружением зеленая крыша едва выглядывала из-за сплошной стены кустарника. Только когда крыша машины приподнялась вверх и стала сдвигаться в сторону, Макс обратил на нее внимание. Из машины появилась Рина…

Целый час они занимались любовью в ее машине. Снова и снова их тела сплетались в порывах овладевавшей ими страсти. Как и в прошлый раз, когда они впервые слились воедино в салоне его машины, одиноко стоявшей теперь на соседней стоянке, их одежды были разметены по всему салону, а их тела покрывал липкий горячий пот. Трехместный кожаный диван, на котором они любили друг друга, прилипал к спине Рины, к ягодицам Макса, к бедрам, к животам… Несмотря на исправно работавший в машине кондиционер, было жарко. Трижды, изнеможенные они падали друг на друга и так лежали, тяжело дыша, не в силах больше целовать, лишь шепча слова любви, лишь касаясь пересохшими губами сухих губ, а после, едва придя в себя, из последних сил с неистовством снова набрасывались друг на друга…

— Любимый! — Шептала ему Рина.

— Любимая! — Отвечал ей Макс.

Выбившись окончательно из сил, они лежали некоторое время в молчании, — безмятежное спокойствие момента поглотило обоих. Лишь ставшие постепенно равномерными дыхания да удары сердец нарушали окутавшую их тишину — тишину после бури, после урагана, что бушевал в маленьком уютном салоне машины на протяжении последнего часа, центром которого они были. Макс лежал на спине, уставившись в пологий сочно-зеленый, усыпанный