Минуты на размышления хватило, я решительно шагнула из двери в двери, не позволив морозу даже куснуть меня за щеки. Ломбард был втрое меньше аптеки, за прилавком сидел мужчина с залысинами и читал газету. Колокольчик у двери надрывно звякнул, но приемщик поднял голову лишь когда я подошла к нему. Молча наградил меня хмурым взглядом: судя по всему, ему совсем не нравилось сидеть за конторкой в такое время в воскресенье.
– Мне нужно заложить это, – расстегнула серьги и положила их на прилавок.
Мужчина подвинул артефакт ближе и достал монокль. С минуту он рассматривал серьги, вертел их и так, и этак – а я то и дело оглядывалась на аптеку, потом посмотрел на меня. Пристально разглядывая, словно пытался понять, не стащила ли я их у кого-нибудь.
– Дам тридцать анталов, – сообщил сухо. – За две недели не выкупите – продам. Устраивает?
Хотела сказать, что серьги стоят дороже, но прикусила язык. В конце концов, мне не нужны деньги, я все равно собираюсь их вернуть в самое ближайшее время. Главное, что на снотворное хватит.
– Согласна, – кивнула.
Мужчина нагнулся под конторку, выругался и поднялся.
– Бланки расписок закончились, – швырнул газету так, что она чудом не разлетелась листами. – Ждите. Сейчас принесу.
Он скрылся за дверью, а я снова оглянулась на аптеку. До закрытия оставалось всего-ничего: минут пятнадцать, дама с собачкой уже расплатилась за покупку и вышла. Аптекаря не было видно, он снова ушел в подсобку. Что, спрашивается, я буду делать, если он решит закрыться чуть пораньше?
Глубоко вздохнула и подтянула к себе газету.
«Новое убийство», – гласил заголовок на первой странице.
Хлопнула дверь, но я почему-то не могла отвести взгляд от газеты. Вспомнились слова Эби про дочку ее знакомой, Маргарет, и день, когда мальчишка-разносчик сунул нам с Линой под нос листок с жуткой новостью.
– Мисс! Эй, мисс! – приемщик хлопнул передо мной пахнущую типографской краской расписку. – Вот сюда впишете свое имя, здесь поставите подпись. А еще здесь, где указано: «В случае несоблюдения сроков претензий по невозврату не имею».
Я быстро пробежала листок глазами, поставила подписи, и мужчина выложил на стол банкноты. Расстояние от ломбарда до аптеки не увеличилось, но сейчас я почему-то умудрилась замерзнуть, пока переходила дорогу. Несмотря на то, что пальто было действительно теплым.
Вернувшийся из подсобки аптекарь приподнял брови, когда увидел меня.
– Желаете что-то еще?
– То же самое, – я достала деньги.
Получив снотворное, снова вышла на улицу. До остановки омнибуса идти было долго, но за сегодня я и так потратила непростительно много, чтобы снова нанимать кэб. Улочки центра вечером в воскресенье были полны людей, город уже начали украшать к Празднику Зимы, оплетая фонари светящимися в темноте жгутами-артефактами. Раньше это неизменно поднимало настроение, но сегодня совсем не радовало. По коже мороз шел, стоило вспомнить скупые холодные строки из-под пера журналиста.
Кому и зачем потребовалось убивать этих девочек? И тем более оборачивать вокруг шеи змей?
Содрогнулась, представив страшную картину, плотнее запахнула пальто.
Пока дождалась омнибуса, пока добралась домой, город окончательно утонул в ночной синеве. Хотя в нашем районе точнее было бы сказать, в ночной черневе. Обычно я не возвращалась так поздно (занятия с Илайджей заканчивались днем), и сейчас приходилось постоянно смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться о выскочивший из мостовой камень или обо что-нибудь еще. Или кого-нибудь. Я обошла мужчину (чьи ноги перегородили дорожку), бессвязно бормочущего ругательства, чередуя их с глотками прямо из бутылки.
Спустя несколько ярдов, пошатываясь, навстречу попались двое рабочих.
– Куда это вы так торопитесь, мисс? – Один попытался схватить меня за руку, но я шустро отпрыгнула в сторону и ускорила шаг.
Лишь однажды оглянулась, чтобы убедиться, что они не идут за мной следом. Они не шли, но легче почему-то не становилось. Неосвещенные улицы растянулись бесконечными туннелями, до которых не дотягивались ни огни с реки, ни мерцание звезд. Стареющая луна обгрызанным калачом висела на небе, и света от нее было, как от израсходованного артефакта.
Да что со мной происходит?
Я же никогда не боялась темноты и не боялась здесь ходить. Снова оглянулась за спину, а потом…
– Ай!!!!
Ко мне метнулось странное светло-серое облако, и разом стало еще холоднее. Мир перед глазами померк, становясь пепельным. Бесцветным. На миг, что я хватала ртом воздух, из него вытянуло всю яркость, а после жизнь снова обрела краски. Огоньки окон вдалеке замерцали насыщенно-желтым, и я
