– Вы ему руку сломали, – сказала хрипло.
– Пусть радуется, что не шею.
– Вы сломали ему руку! – повторила я, чувствуя, что на меня накатывает странное отупение.
– Он это заслужил, – Орман развернул меня к свету и нахмурился.
Стянул перчатку, легко коснувшись пылающей скулы пальцами, и в нее словно тысячи иголок вонзились. Рванулась, но он меня удержал – за талию, без малейших усилий.
– Тихо. Сейчас все пройдет.
Светлые глаза потемнели до черноты, и смотреться в них было странно. Особенно странно было стоять рядом с ним в его пальто, чувствуя, как немеет щека. Боль отступала, покалывание теперь ощущалось как через мягкую подушечку.
– Как вы вообще меня нашли… вы…
– Я приехал за вами, чтобы встретить после занятий, а вы долго не выходили. Потом сработала метка.
– Метка?
– Должники частенько пытаются свести счеты с жизнью, иногда с ними пытаются свести счеты другие заемщики. Метка предупреждает, когда возникает угроза… капиталовложениям. А теперь садитесь, мисс Руа. Садитесь, – жестко повторил он. – Лучше не спорьте со мной. Не сейчас.
В глазах его плескалось что-то очень опасное, темное, как туман над непроходимой топью, и я подавилась возражением. Опустившись на сиденье, обхватила себя руками, пытаясь понять, что мне делать дальше. Не понималось. Голова вообще отказывалась работать, как если бы ее набили опилками. На этот раз мы не выезжали на обводную дорогу, ехали через весь город. Ехали гораздо медленнее, особенно через центр (из-за экипажей и снующих по городу пешеходов). На Ормана я не смотрела, его руки сжимали руль с такой силой, что в ушах то и дело звучал хруст. Хруст запястья Вудворда, из-за которого все внутри сжималось.
По салону тянулся туман, или у меня перед глазами стояла пелена – не знаю. Орман тоже хранил молчание, но в молчании этом было нечто гораздо более жуткое, чем даже в шипении изумрудной змеи. Сама не знаю, с чем это было связано, но мне хотелось толкнуть дверцу и выйти прямо на мостовую, а потом бежать без оглядки. Только его слова, сказанные отнюдь нешуточным тоном, словно утопили в сиденье.
Возможно, из-за этого странного тумана, а может быть, из-за оцепенения, в котором до сих пор пребывала, не сразу поняла, что мы свернули в другую сторону. В себя пришла, лишь когда позади остались шумные, принарядившиеся в первые огоньки улочки, и замельтешили более узкие, где едва мог развернуться один экипаж.
– Куда мы едем?! – резко повернулась к Орману.
Он едва взглянул в мою сторону. Зато ответ прозвучал четко, холодно и лаконично:
– Ко мне.
4
До Дэрнса мы добирались в молчании. Я смотрела сквозь стекло, разглядывая фонари, лица прохожих, домики и улочки, сменявшие одна другую. Отмечала, как они становятся более широкими, как раздаются особняки, заполняя собой облетевшие, но по-прежнему ухоженные сады. Только когда впереди замаячила набережная Ирты, подавила желание вцепиться в сиденье. Мысль о том, что придется снова перед ним раздеваться, была невыносимой. Равно как и о том, что выбора у меня нет.
Какой выбор у любимой игрушки с долговой меткой?
Навалилось странное отупение: пожалуй, впервые в жизни я не чувствовала ничего. Поэтому молча вложила руку в его ладонь и так же молча поднялась по ступеням к знакомым уже дверям. Казалось, что со вчерашнего дня прошла целая вечность, за которую моя жизнь превратилась в странную череду событий, сменяющих одно другое с головокружительной скоростью.
Как и в прошлый раз, нас вышел встречать Тхай-Лао. Орман перекинул пальто с моих плеч ему на руки.
– Займись ужином, Тхай. Я провожу мисс Руа сам.
Иньфаец поклонился и скрылся где-то в недрах этого бесконечного дома, а Орман указал мне на лестницу.
– Не утруждайтесь, – сказала холодно. – Я помню дорогу.
– Не сомневаюсь в вашей памяти, – произнес он. – Но для начала вам стоит привести себя в порядок. Не находите?
«Не нахожу», – хотела сказать я, вместо этого подхватила юбки и направилась наверх. Орман даже в ботинках вышагивал бесшумно, как Тхай-Лао в своих сандалиях. Не представляю, где он этому научился, сейчас уже сложно было вспоминать первое впечатление от этого мужчины в Музее искусств. Тяжелый, чеканный шаг, чуть замедленный из-за хромоты. Внимательный, цепкий взгляд, опущенные плечи, сжимающиеся на набалдашнике пальцы.
Стоило вспомнить про его… многофункциональную трость, внутри все перевернулось. С трудом справившись с желанием опрометью броситься вниз, шагнула к повороту лестницы на третий этаж, но Орман меня удержал. Наверное, точнее будет сказать, придержал. Мягко, за локоть, но мягкость совершенно не вязалась с его образом, поэтому я отмела это определение, как совершенно бессмысленное.
– Привести себя в порядок, – напомнил он, направляя меня в соседний коридор.
