– Это запрещено?
Он давно научился разговаривать с теми, кто хочет заставить смотреть на себя снизу вверх: достаточно скользнуть по лицу жестким ледяным взглядом. Настолько, что стоящий напротив по меньшей мере почувствует себя неуютно, по большей – испугается рассыпаться осколками. Лэйн не испугался: улыбнулся, в тон снова посветлевшим до морозного снега глазам.
– Вовсе нет. Не запрещено иметь два дома в Лигенбурге, один из которых оформлен на вашего слугу, Тхай-Лао Хонга. – Лэйн приподнял брови. – Но если я найду что-то, касающееся вас, что-то, что все-таки запрещено… Она будет первой, кто об этом узнает.
Хлопнула дверь: лорд Лэйн вышел на улицу. Он смотрел ему вслед – как тот идет к кэбу, как садится в него, как извозчик пускает волну по поводьям. Смотрел, но в сковавшем тело холоде видел только лицо Джинхэя. От разлетающихся ледяных брызг мокрыми становились даже ресницы, сквозь полупрозрачный полог воды плыли очертания леса. Только когда разум вернулся в исходную точку, он вернулся в холл особняка в Дэрнсе. Опустил взгляд и увидел рождающуюся на пальцах смертоносную зелень, которую погасил щелчком пальцев.
Коснулся вызывающего артефакта, кивнул Тхай-Лао.
– Подай пальто и трость.
Едва сгиба локтя коснулась коверкотовая ткань, распахнул дверь и шагнул в стягивающийся над городом вечер.
6
Меня разбудил запах кофе. С кофе всегда начинался день леди Ребекки, она пила его без сливок (хотя без сливок это гадость редкостная), а еще его подавали на завтрак у Вудвордов. Столовалась я у них, за исключением ужина, поэтому со временем даже привыкла к густой черной жиже, большая часть которой оставалась в моей чашке…
Вудворды!
Воспоминания окатили похлеще ледяной воды. Я подскочила на кровати и покрывало поползло вниз, по оголенной коже: за ночь халат лишился пояса, поэтому распахнулся так, что дальше некуда. Утонченную мрачность обстановки не спасал даже дневной свет, камин погасили, из-за чего в комнате было довольно прохладно. Впрочем, замерзнуть мне не грозило – наткнувшись взглядом на Ормана, я мигом вспыхнула и натянула одеяло до подбородка.
– Выспалась? – поинтересовался он как ни в чем не бывало и поставил столик-поднос рядом со мной.
– Как…
– Снотворное, которое ты так любишь, Шарлотта. Я решил, что тебе стоит отдохнуть.
– Вы что, меня усыпили?!
События вчерашнего вечера сыпались на меня, как конфетки из кулька на Праздник Зимы.
Вот я сбегаю по лестнице, бросаюсь на улицу…
Орман перехватывает меня у крыльца, набрасывает заклинание и тащит назад, как куклу.
Звук рассекающего воздух бамбука…
Магия смерти, ванная, мягкое кресло…
Темнота.
Мамочки! Я что, у него ночевала?!
– Мисс Дженни!
Орман приподнял бровь.
– Это моя кошка!!! Она осталась одна!
– Ты невероятная женщина, Шарлотта. Вчера в тебе проснулась магия смерти, а ты думаешь, что у тебя кошка осталась одна.
Вообще-то я думала о том, что я у него ночевала.
И я действительно у него ночевала.
А еще…
– Меня рассчитали.
Это я зачем-то сказала вслух.
– Радоваться надо, – заметил Орман.
– Я сама решу, чему мне радоваться, а чему нет, – буркнула себе под нос.
– Ну разумеется. Только сначала ты позавтракаешь.
– Не стану я завтракать! Мне надо домой. Немедленно!
Желудок протестующе заурчал, не просто заурчал – зарычал. Особенно когда Орман приоткрыл крышку, и по спальне потянулись ароматы: хрустящего бекона, такого аппетитного, с корочкой, яичницы, а еще сдобы (свежей, присыпанной сахарной пудрой). Рядом с рогаликами стояла вазочка с джемом, соусница, сливки и кофейник. Несмотря на всю мою нелюбовь к кофе, сейчас я хотела есть так, что готова была высосать все через носик, а еду запихивать в рот руками. Вместо этого плотнее завернулась в халат под покрывалом и вылезла из постели. Вздернула подбородок и направилась в ванную
